Возвращенное имя
Шрифт:
— Я же не археолог, не историк, где уж мне, — с притворной скромностью ответил Турчанинов.
— Да брось, пожалуйста, — сказал Георге, — после лекции о снежном человеке ты о чем хочешь можешь рассказывать.
— Ну хорошо, — согласился Турчанинов. — Но имейте в виду — за историческую точность я не ручаюсь. Итак, князь обернулся и направился к своему дому, — начал Турчанинов.
«Видно, славный воин, ваш князь», — сказал Дамиан.
«Да, — подтвердил Горислав, — на его счету много побед. Особенно отличился князь во время боев в Вифинии».
«Вот как, — недобро подумал Дамиан, глядя вслед уходящему посаднику. — Значит, он отличился в Вифинии, где пал в боях с руссами мой отец».
«Да, вот так — князь отличился в бою в Вифинии», — неожиданно услышал
«Кто это?»
«Божий человек, Гостомысл, — приглушенно ответил Горислав. — Был он рабом у арабских корсаров, много лет плавал гребцом на византийских галерах, а на Руси нет у него своего дома. Ходит меж двор из одного города в другой. Когда же происходит несчастье в каком-нибудь доме, так и он там».
«Почему же, — возбужденно спросил Дамиан, — пускают его в дома? Почему не выгонят?»
«Нельзя. Ведь Гостомысл блаженный. Таких грех обижать».
Выполняя наказ посадника, Горислав стал обучать Дамиана искусству варить железо. Для этого им даже не нужно было выходить со двора. Железную руду откуда-то с верховий Днестра сплавляли на плотах, а потом на телегах доставляли в самый Корчедар. Груда такой темно-красной руды лежала и во дворе Горислава. Положив куски этой руды на круглую каменную площадку, Горислав и Дамиан разбивали ее молотами на мелкие куски, потом долго промывали и укладывали в большую круглую печь, где она томилась несколько дней. При промывке и в печи вымывались и выгорали легкие частицы. И без того богатая железом руда еще больше обогащалась. И вот эту-то обогащенную руду вперемешку со слоями древесного угля клали в небольшую, врытую в землю толстостенную печку — домницу. С боков в печку входило пять глиняных трубок-сопел, соединенных с мехами. После того как уголь поджигали, Дамиан и Горислав по очереди непрерывно подкачивали воздух в домницу. При огромной температуре, свыше 1300°, руда плавилась, и железо стекало вниз, застывая губчатой лепешкой на дне печи, а наверху оставался раскаленный шлак.
— Вы явно делаете успехи, Григорий Адамович, — поощрительно сказал Вениамин Иезекильевич. — Я даже от археологов не слышал столь ясного объяснения сыродутного процесса. Тематика ваших лекций может быть значительно расширена.
Турчанинов в ответ обвел нас всех горделивым многообещающим взглядом и продолжал:
— Так вот, однажды, когда Горислав работал с мехами, а Дамиан сидел и ждал своей очереди, к ним неслышно подошла сестра Горислава Ольга и поставила на землю глиняный горшок, вспыхивающий на солнце золотыми искрами от примеси слюды и весь покрытый нарядным узором из волнистых и прямых линий. В горшке была просяная каша, а в миске творог и еще теплые пшеничные лепешки. Она села рядом с Дамианом и насмешливо сказала:
«Ты охотней служишь Сварогу, чем Перуну».
«А кто это такие?» — удивился Дамиан.
«Как — кто? Видел возле домницы стоит глиняный человек? Это и есть Сварог — бог кузнецов и плавщиков железа. А тебе, говорят, князь велел ратному делу обучаться, служить богу-громовержцу Перуну?»
«Я христианин, — ответил Дамиан, — и вашим языческим богам не поклоняюсь».
«А у нас только князь да его дружина приняли христианскую веру, а по мне и старая хороша».
«Ладно, не будем спорить, — усмехнулся Дамиан, — а кто меня обучать станет?»
«Да хотя бы я. Спроси вот у брата, как я из лука стреляю».
«Что ж давай. С такой учительницей я готов и за прялку сесть», — снова усмехнулся Дамиан.
Ольга вскочила, скрывая смущение, и сказала, не глядя на Дамиана:
«Не до прялки теперь. Слух идет, снова печенежская степь на Русь поднимается. Гляди, и к нам пожалуют. Каждая рука понадобится… Заболталась я тут
«Зачем же вы его пускаете? — резко спросил Дамиан. — Ведь он только несчастье приносит».
«Ничего вы о нем не знаете и не понимаете», — мягко ответила Ольга и пошла своей легкой, неслышной походкой.
А Дамиан после долгого, глубокого раздумья сказал Гориславу:
«Ходят ли купцы корчедарские к ромейским городам на морском побережье?»
«Отчего не ходить. Ходят», — ответил Горислав.
«Вот, — сказал Дамиан, вытаскивая кожаный мешочек, в котором звякали монеты, — это то, что заработал я на ромейской службе. Знают ли ромейскую грамоту ваши купцы?»
«Те, что ходят в их города, знают — как не знать», — подтвердил Горислав.
«Так вот, я напишу, какой товар купить. Тут его четыре рода. Пусть купят да привезут».
«Уж не украшения ли для моей сестры надумал ты покупать?»
«Нет, не украшения, — серьезно ответил Дамиан, — а составные части для зелья: нефть, смола, сера да селитра».
— Что это еще за зелье? — заинтересовалась Зина. — Приворотное, что ли?
— Это зелье по рецепту сирийца Калинника из Баальбека. Подожди, в свое время все подробности узнаешь.
Уже через полмесяца просьба Дамиана была выполнена, и он, получив привезенный купцом товар, долго возился со своим зельем. Кроме того, Дамиан сделал какой-то заказ гончару. Горислав был удивлен странными действиями друга, но ни о чем его не расспрашивал, выжидая, когда тот сам расскажет. А между тем Дамиан уже неплохо овладел навыками плавщика железа и решился, наконец, попросить Ольгу поучить его стрельбе из лука. Поднявшись по склону на вершину холма, Ольга и Дамиан отыскали в лесу довольно большую поляну, где и начали тренироваться. Дамиан оказался на редкость неспособным учеником. С пятнадцати — двадцати шагов никак не мог он попасть в ствол мощного бука. Снова и снова с терпеливой настойчивостью объясняла и показывала ему Ольга, как надо стрелять. Дамиан слушал внимательно, очень старался подражать всем движениям Ольги, выполнять ее указания, но получалось у него из рук вон плохо. Больше времени уходило на то, чтобы отыскать в кустах беспорядочно падавшие стрелы, чем на саму стрельбу. Ольга устала, она присела прямо на траву и стала смотреть, как медленно плыли в небе редкие облака. Дамиан же, проявляя неизмеримо больше упорства, чем способностей, продолжал стрелять. Вдруг он услышал, как Ольга вскрикнула, и, проследив за ее взглядом, увидел, как ястреб, заставляя снижаться, преследует сизого голубя. Еще секунда, и ястреб, сложив крылья, камнем упадет на него сверху, схватит когтями. И вот ястреб начал падать, но почему-то он пролетел мимо голубя и тяжело ударился о землю. Подбежав, Ольга увидела глубоко застрявшую в груди ястреба стрелу, пущенную из лука Дамиана.
«Сам Перун натягивал тетиву твоего лука, чтобы зло не торжествовало, — с удивлением сказала Ольга. — Я еще никогда не видала такого выстрела».
Дамиан пожал плечами:
«Сам не знаю, как это получилось, да я и не целился — видно, правда, это Перун не хотел допустить зла».
Но только оба они не знали, не видели, что уже через несколько минут второй ястреб догнал над самым городом измученного голубя и убил его. Не знали они и того, что голубь был почтовым и нес с дальней заставы, на границе со степью, письмо. «Без числа печенегов идет по Днестру вверх», — было написано в нем. И то, что письмо попало в ястребиное гнездо, а не в детинец Корчедара, стоило многих человеческих жизней… Но все это произошло позже.
Обрадованная, пусть и случайной удачей Дамиана, Ольга снова начала заниматься с ним, но — увы! — ничего похожего на меткий выстрел в ястреба Дамиан не смог повторить. По-прежнему не мог он даже с небольшого расстояния попасть в толстый ствол бука, стрелы застревали в соседних кустах. Наконец, когда оба они изрядно измучились, Дамиан предложил прекратить занятия и просто погулять по лесу. Они поднимались с холма на холм и наконец остановились на одной из вершин, где на большой площади там и сям попадались невысокие вытянутые насыпи курганов.