Возвращенное имя
Шрифт:
— Сказано тебе: мастерица! Да ведь я не про то. Беспонятный ты какой! — И мне показалось, что старуха окончательно рассердилась.
Но я не обратил на это внимания.
— А раз хорошо, то и ладно. Что нам до ее внешности — нам с ней детей не крестить.
Через несколько минут я уже входил в избу. Худенькая женщина, стоя ко мне спиной, что-то доставала ухватом из печки.
Больше никого в избе не было.
— Здравствуйте! — поздоровался я. — Стеша Шатрова здесь живет?
— Здесь! — тихо ответила женщина, однако
— А где ж она?
— Я Стеша, — продолжала женщина так же тихо и наконец обернулась.
И я сразу замолк. Передо мной стояла худенькая, стройная женщина лет двадцати с небольшим. Темно-русые волосы, гладко зачесанные назад, были свиты на затылке в большой клубок. На тонком, очень бледном лице чудно светились неправдоподобно огромные карие глаза.
Она была непередаваемо красива — чистой, гармоничной и странной красотой рублевской иконы.
…Видно, уж очень пристально и изумленно смотрел я на женщину.
Она смутилась, вспыхнула, отчего стала еще краше, слезы выступили у нее на глазах; она прикрыла лицо рукой.
— Это вы Стеша Шатрова? — озадаченно спросил я наконец.
— Я.
Я не удержался. Не помня себя, подошел к ней и, поцеловав ее в щеку, пробормотал:
— Ну и красавица же вы!
Однако Стеша, закрыв лицо обеими руками, горько заплакала.
— Что с вами? — испугался я. — Не плачьте! Ну что я такого сделал? Да ну, не плачьте, — утешал я ее, уверенный, что она обиделась на меня за поцелуй. — Я просто никогда не видел такой красавицы…
Но мои утешения нисколько не подействовали на нее.
Наоборот, она еще горше заплакала.
В это время открылась дверь, и в избу вошел молодой, умный на вид парень, в просоленной потом белой рубахе.
Он кинулся прямо к Стеше, обнял ее и ласково, с беспокойством спросил:
— Стешенька, что с тобой, кто обидел?
Я рассказал все, как было.
— Нехорошо! — ответил мне, помрачнев, парень. — Вы человек образованный, я вижу, ученый, а над женщиной насмехаетесь. Разве она виновная, что такая уродилась? Да и не одна красота, что на лице. У нее душа такая, что на свете другой не найдешь. Я ее ни на какую раскрасавицу не променяю! Так что вы над жинкой моей не смейтесь, не дело это.
— Черт вас всех возьми! — закричал я. — Вы что, с ума, что ли, все посходили в этом селе?! Да Стеша и есть красавица, из красавиц красавица, неужели ж вы не видите?!
Стешу ее муж утешал с гораздо большим успехом, чем я.
Она перестала плакать и глядела на него с благодарностью и даже боязливой радостью. Но мои слова, вернее сказать, вопль моей души испугал или смутил ее.
Она спряталась за мужа, однако я успел уловить мимолетный взгляд ее, и в нем было какое-то новое выражение.
А муж, задумчиво взглянув на меня, вдруг протянул руку лопаточкой и сказал без улыбки:
— Федор Шатров.
Я тоже представился.
Федор жестом пригласил
— Садись. А ты, Стеша, поднеси-ка нам.
Стеша быстро поставила на стол сметану, огурцы, сало, круглый деревенский хлеб.
— Откуда приехал? — спросил Федор.
— Из Москвы.
— Работать?
— Работать. Землю копать. Здесь раньше, давно когда-то, город существовал. Будем остатки его искать в земле.
— Да-а, — протянул Федор, — так ты говоришь, красавица?
— Ну конечно! Неужели ты сам-то не видишь?
— Город, значит, искать? Интересно… Ты, я вижу, всерьез. Вот ведь, и хлипкая она, и глаза как тарелки, и лицо вроде извести. А знаешь, бывает, как погляжу на нее, так и глаза не оторву. Душа, думаю, ее глядит. Мне одному видна. Хорошо…
— Послушай, Федя, — горячо ответил я, — это, конечно, замечательно, что у Стеши такая душа. Но разве ты не видишь, какая она красивая?
— Ладно, хватит об этом. Ты, однако, с чем пришел? — дружелюбно и задумчиво спросил Федя.
— В поварихи жену твою нанимать. Готовить нам нужно, для экспедиции.
— Что, Стеша, а? — спросил Федя. — Пожалуй, иди, я все равно теперь и днем и ночью в поле.
— Не знаю, управлюсь ли? — снова зарумянившись, ответила Стеша.
— Да чего там, — принялся я убеждать ее, — у нас все запросто. В месяц будешь получать триста рублей. И питание наше. А дрова наколоть, воды принести — это тебе всегда ребята помогут. Ну как — согласна?
Стеша кивнула головой.
Я обрадовался и стал торопить ее, сказал, что срочно нужно принимать хозяйство.
На самом деле я просто хотел скорее показать ее товарищам. Кроме того, мне не терпелось, чтобы Стеша увидела, как ребята отнесутся к ней. Они с мужем так заморочили мне голову, что я уже стал чувствовать себя вроде сумасшедшим. Обо все этом я только думал и, конечно, не сказал вслух.
Подбивал я и Федю пойти с нами, но ему было некогда — и так много времени прошло.
Федя взял оселок и отправился в поле. Мы же со Стешей пошли в экспедиционную избу.
Нас было восемь студентов-археологов москвичей. Восемь молодых, жизнерадостных, довольно легкомысленных, любящих свое дело, веселых и дружных.
Когда я вошел в избу, все уже давно были в сборе и наводили красоту в своих уголках.
Я сказал:
— Вот, братцы, наша новая повариха — Стеша Шатрова! — и вытащил смущенную Стешу на середину избы.
Наконец-то я получил полную компенсацию за вредную старуху и за мое мучение с супругами Шатровыми!
Какой поднялся шум! Ее окружили со всех сторон, спрашивали о чем попало, восхищались бурно и открыто.
Стеша, конечно, очень смутилась, раскраснелась и чуть было снова не заплакала… Я смотрел на эту сцену с чувством гордого удовлетворения, как будто сам породил Стешу, а невежественные люди долго не ценили этого шедевра, но наконец прозрели и отдали дань восхищения моему творению.