Возвращенный рай

Мильтон Джон

Стрелков несли, взрывая пыль; обоз

От заступов ломился и секир -

Дабы валить леса, холмы ровнять,

Иль насыпать, иль ставить крепкий мост

Над гордым током, будто класть ярем.

Шагали мул, верблюд и дромадер,

Влачившие орудия войны.

Мощь такову, и столь обширный стан

И Агрикан едва ль совокупил,

Когда Альбракку взялся осаждать -

Во ней же похититель Галлафрон

Скрыл Анжелику, Агрикана дщерь,

Что

прочих дев затмила лепотой,

И всякий витязь ею бысть пленен,

Язычник и великий паладин, -

Такой же стан раскинулся вдали.

И Враг, воспряв, Спасителю изрек:

"— Уведай: семо блазнить не хочу

Тебя, ниже на маковке горы

Спасаю от невзгод. Услышь, заметь,

Почто сюда вознес Тебя, и столь

Обширный вид явил. Пускай Тебе

Пророк иль ангел царство предвещал -

Не деючи, как деял встарь Давид,

Не обретешь вовек его: рычаг

Потребен, чтоб пророчество сбылось;

Без рычага ж оно — пустейший звук.

Положим, на Давидов Ты престол

Взошел с согласья всех самаритян,

Всех иудеев — много ли надежд

Спокойно, долго править без препон

Меж двух врагов — как между двух огней, -

Парфян и римлян? Одного из них

След обезвредить — и начать с парфян

Советую: до сих недалеко,

И стоил сокрушительный набег

Недавешний свободы двум царям,

Гиркану с Антигоном — несмотря

На римский меч. Готов поревновать

Их усмиренья, токмо выбирай:

Завоеванье, или же союз?

Ты с ними обретешь, без них же — нет,

Рычаг единый, что Тебе, Наследник

Давидов, навсегда престол вернет:

Освобожденье братий, десяти

Колен, потомки коих и поднесь

В Габоре, средь мидийцев, суть рабы;

Иакова там десять сыновей,

Иосифовых — двое; яко встарь

Израиль из Египта Моисей

Извел, возможешь вызволить и Ты

Из рабства сих — наследие вернешь

Измученным собратьям, и тогда -

И лишь тогда, — воссядешь на престол

И от Египта до Евфратских вод

Царить возможешь, презирая Рим."

Спаситель же бесстрастно рек в ответ:

"— О, сколько всуе помавало рук

Непрочными орудьями войны:

Столь долго мастерить — и преломлять

Мгновенно! Ты явил Моим очам

И слуху много разностей; твердил

О битвах, ковах, о врагах-друзьях.

Сие угодно миру, но не Мне.

Рычаг искать, глаголешь? А не то

В пророчестве обрящется порок?

Глаголю паки: час Мой (сей же час

Твоим последним будет) не настал.

Когда ж настанет — Я ли не потщусь

Деяния

вершить? И не прошу

Лукавого совета; бремена

Отрину боевые — и не сил,

Но слабостей людских они залог.

Моих собратий, десять сих колен,

Я вызволю, коль истинно хочу

Наследовать Давиду, скиптр его

Вознесть над главами израильтян.

Усердствуешь? Усердно ж ты соблюл

Израиль, и Давида, и престол,

Когда цареву гордость подущал

Народ исчесть — а в наказанье мор

Седмижды десять тысящ человек

Сгубил во три лишь дня! Кольми помог

Израилю, тольми поможешь Мне.

Плененные ж колена этот плен

Снискали сами, начисто отпав

От Бога: поклоняючись тельцам,

Богам Египта, и посем Ваалу,

Астарте — обретется ль истукан,

Пред коим сей не пресмыкался сброд?

И се, в поработившей их стране

Смирясь ничтоже, Богу не взмолясь

Праотческому, стали умирать

Без покаянья, и зачали род

Себе подобных, коих отличить

По обрезанью суетному лишь

От идольщиков можно бысть, и Бог

Был ими чтим с кумиром наравне.

И к древнему наследию отцов

Жестоковыйны, мерзостью горды

Вернулись бы не каясь, и кумир -

Вефильский? Данский? — с ними бы пришел.

Нет, пусть живут во скопище врагов,

Коль в капищах болваны им друзья.

Но в некий день, о коем Бог лишь весть,

Во имя Авраама воззовет

Господь и к ним, и двинет их домой -

Раскаявшихся, чистых — и поток

Разделится пред ними ассирийский,

Как Море Чермное и Иордан,

Когда к Обетованной шли Земле

Отцы их из Египта. Поручу

Их Провиденью Божью." — Тако Враг

Бесславно проиграл и этот спор.

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ

И, новый проклиная неуспех,

Не ведал Искуситель, что изречь:

Обман открылся; дьявольских надежд

Поубыло — и такожде словес

Улестных, Еву соблазнивших — но

Бессильных семо: Ева — Евой бысть,

Но Сей — наисильнейшим. Враг в обман

Себя же ввел, не взвесив прежде сил

Своих и супротивных яко след.

Но — аки тот, кто, бывши в плутовстве

Непревзойден, незапно емлет срам

От мудреца, и злобы ради длит

Бесцельный ков, хоть велий дан отпор,

И, умножая козни, множит стыд;

Как мухи на мезгу и сладкий сок

Слетаются опять в давильный чан,

Хотя их гонит всяко винодел;

Иль как валы, что об утес биясь