Возвращенный рай

Мильтон Джон

"— Ты мыслил, Я всеведущ — ныне мнишь,

Несведущ вовсе. То, что должно знать,

Я ведаю. Кому даруют свет

Всевышний, изначальный — тем наук

Иных не надо, истинных пускай;

А в этих — ложь; иль заблужденья, сны,

Догадки, построенья на песке.

Первейший и мудрейший семо рек:

«Я знаю, что не знаю ничего»;

Самодовольны басни плел второй;

А третий все сомненью подвергал;

Иные чтили благость, но при ней -

Обилие

и длительную жизнь,

Телесные услады и досуг.

А вот и Стоик: сей философ горд,

И мнит, что добродетелен — и столь

Умен и совершенен, что себя

Он числит ровней Богу — иль превыше;

И, не страшась ни Бога, ни людей,

Презрел он все: богатство, радость, боль,

Страданье, смерть и жизнь — ее прервать

Он волен, дескать, сам! И похвальбой

От истины стремится он спастись.

Научат ли? Скорей, собьют с пути,

Себя не зная, Бога же — подавно;

Не ведая, как зачинался мир,

Как человек, запрет поправши, пал,

Как смертному потребна благодать.

И много, но превратно о душе

Толкуют; славен, мыслят, человек,

А не создавший человека Бог,

Которому даются имена

Судьбы и Рока, что к мирским делам

Жестоки, дескать. Истины здесь несть,

И жаждущий обманется ея

Подобьем ложным, облаком пустым

Жестоко. Да и чтенье многих книг

Не здраво, учат мудрые; читать

Без перерыва и не привносить

В прочитанное разум либо дух

Толикий же, иль высший (токмо инде

Сего не ищут) — значит пребывать

В начитанном невежестве, набрав

Не перлов, но ракушек, как дитя

Сбирает их на берегу морском.

А коль свободный услажу Я час

Напевом иль поэзией, то где,

Коль не в родном наречии, сыщу

Их образцы? В Писаньи гимны есть,

И музыкою полнятся псалмы.

Плененной песней иудейских арф

Пленялся победивший Вавилон,

А греки ей потщились подражать,

Но скверно: им всего любезней петь

Грехи своих божеств, и свой порок,

И в баснях, гимнах, песнях представлять

Богов — глупцами, а себя — зверьем.

Эпитеты раздутые сотри,

Подобные румянам на щеках

Блудниц — и мало сыщешь в остальном

Красы и пользы; ценит верный вкус

Превыше гимны, что сложил Сион;

Там верно славят Бога, и людей

Богоподобных, праведных, святых;

От Бога — песнь, побаска ж — от тебя;

Но и сия от Бога, коль в певце

Природный свет не до конца угас.

Витий ты восхвалял как образец

Красноречивости: они порой

Своей стране привержены и впрямь -

Но много мельче Вестников,

что Бог

Наставил; и Пророки научать

Умеют управлению страной

Возвышенней и проще речь держа,

Чем все витии Греции и Рима.

Чем проще речь — тем легче разуметь,

Как счастие народу принести,

Как царство от погибели сберечь -

Лишь изучив Писанье, царь велик."

Так молвил Божий Сын, а Сатана

Смешался, ибо стрел иссяк запас;

И злобно рек Спасителю в ответ:

"— Не алчешь царств, богатств, ниже искусств,

Ниже военной чести: ничего,

Что я сулил; не хочешь созерцать

Иль деять ради славы — но тогда

Почто явился в мир? Пустынна глушь

Тебе вполне пристойна. Ворочу

Тебя откуда взял. Но помяни

Слова сии: придется пожалеть

О том, что помощь добрую мою

Отверг, явив толикий приверед;

А ведь поял бы просто и легко

Престол Давидов, или мировой;

Ты вырос, вызрел — нынче ль не пора

Вершиться предсказаньям о Тебе?

Теперь же, коль читаю в Небесах,

Иль пишут Небеса теченьем звезд,

Их сочетаньем, о путях судеб,

Немедля предреку Тебе труды,

Печали, поношения, борьбу,

Обиды, муки, тягостную смерть;

Тебе пророчат царство — не пойму,

Вещественное ль, нет ли; таче срок

Неясен; без начала, без конца -

Навеки воцаришься: не могу

Прочесть руководящего числа

Средь этой вещей россыпи светил."

Засим он взял (понеже знал, что власть

Его еще не вышла), и в пустыню

Снес Божья Сына, и покинул там,

Исчезнув якобы. Закат померк,

Сгущалась тьма и ниспускалась ночь:

Суть обе невещественны оне,

Суть лишь небытность света или дня.

Спаситель, кроток, не смущен ничуть

Воздушным странствием, хоть утомлен,

И холоден, и гладен, подыскал

Себе приклон близ мощного ствола,

Дабы под сенью сплетшихся ветвей

Укрыть главу от ниспадавших рос.

Но укрывался втуне: у главы

Встал Искуситель, навевая сны

Ужасные. Из тропиков гроза

Явилась, раздирая тяжких туч

Громады ярым громом; ливень сек,

И молнии свергались, и огонь

Стегал пустыню хлеще ливня; ветры

Из каменных берлог на четырех

Концах земли рванулись, чтоб крушить

Смятенную пустыню, чьи дубы

Крепчайшие, и сосны, корнем вглубь

Что ростом ввысь ушедшие, трещали

И рушились. Чем был Ты защищен,

О храбрый Божий Сын? А Ты стоял

Не дрогнув. Страхи множились во мгле: