Возврата нет
Шрифт:
Следом попрощались остальные и пошли к своим автомобилям. Мелек направилась к той машине, что привезла их с Латифой.
Приехали в особняк Ашхери. Это был двухэтажный дом с небольшим бассейном, но гораздо скромнее, чем у семьи Туран. Латифа познакомила с родными. Мать звали так же, как и девушку, мечтавшей о Эмине — Лейла. Отца — Керим. Они встретили тепло и заявили, что будут выступать на свадьбе в роли её родителей.
Латифа была не единственным ребёнком. Мелек познакомилась с двумя старшими братьями и младшей сестрой. Никто из них не фырчал, не смотрел недовольно,
После приветствий и знакомства, Латифа потащила в свою комнату. Им разрешили спать вместе и девушка буквально светилась от счастья.
— Будем смотреть кино, болтать, слушать музыку. А хочешь, я научу тебя играть в нарды? — щебетала Латифа, раскинув руки, падая на широкую кровать.
— Эй, не слишком ли много у тебя на меня планов, коварная женщина? — притворно возмутилась Мелек, ложась рядом.
— Ничего подобного, зато со мной не соскучишься, — хохотнула подруга.
— Вот с этим я соглашусь.
На следующий день в доме Ашхери началась подготовка к ночи хны. Слуги суетились. Хозяйка следила, чтобы всё было хорошо. Остальные домочадцы хохотали, общаясь с Мелек. Она за месяц выучила много турецких слов, иногда могла выстроить предложения и это стало всеобщим развлечением среди молодёжи.
Али, один из братьев Латифы, постучал рукой по столу, за которым они сидели.
— Маса, — сказала Мелек.
— Верно, а теперь это, — Латифа тронула спинку соседнего стула.
— Сейчас, ребят. Я забыла… Вспомнила. Сандалии. Чего? Чего вы рж"eте-то? У нас вообще так летнюю обувь называют.
— Ты немного не так произносишь, — ответил за всех Вурал, ещё один брат Латифы.
— Так сложно, — вздохнула Мелек.
— Ты молодец, девочка, за месяц далеко продвинулась в изучении языка, — ласково произнесла появившаяся Лейла. — Иди поспи. Скоро вс"e начнётся. Нам предстоит гулять почти до самого утра, а завтра свадьба.
— Точно, я тоже пойду спать. А вы, братики, собирайтесь в клуб к Таю и Эмину. Хорошо вам погулять.
Мелек, улыбаясь, зашла в дом. Челюсть болела от смеха. Над её произношением смеялись, но это был добрый смех. Её тут же поправляли. Учили с ней новые слова. Мелек сомневалась, что в доме Эмина будет также. Молодёжь там не живёт, даже Эмину уже тридцать два. Она вздохнула, заходя в комнату Латифы, и, как только легла, провалилась в сон. Беременность давала о себе знать и теперь дн"eм всё больше хотелось спать.
Вечером Латифа помогла надеть биндалли и накраситься. Потом она оделась сама. Праздновать предстояло на улице.
Заглянувшая в комнату Лейла позвала их вниз. У бассейна стоял накрытый угощеньями стол и два стула. Мелек поздоровалась со всеми, тут оказалось много незнакомых людей. Латифу, её сестру, мать и подруг она уже знала. Ещё была Зейнеп и Айла, а вот остальные женщины оказались не знакомы. Как шепнула на ухо Латифа, это близкая родня женихов, в основном его с"eстры.
Невест усадили на стулья. Молодые девушки начали ходить вокруг них, держа в руках поднос со свечами и конфетами. Айла подошла к Мелек, затем положила под ноги рулон ткани из натурального
Какая-то женщина красивым голосом затянула грустную песню. Мелек недоумевала. Вроде праздник и положено веселиться, а она воет, будто кто-то умер.
— Плачь, Мелек, — шепнула Латифа, хотя сама ни слезинки не проронила.
— Зачем?
— Так положено. Вроде того, что ты грустишь, потому как уходишь из отчего дома.
— Тогда и ты плачь, — шикнула Мелек.
— Не могу. Я так рада, жуть просто. Завтра Тай будет моим.
Мелек спросила себя, хочет ли она, чтобы Эмин был её? Однозначного ответа не находилось. Она знала его так мало, чтобы выйти замуж. И достаточно много для того, чтобы понимать: в постель она с ним ложиться не хочет. Да и договорились уже о фиктивном браке. Ведь можно же сослаться на беременность и спать в другой комнате?
Шествие со свечами прекратилось. Девушки поднесли два подноса, на которых лежала хна и тоже горели свечи. Айла вложила в ладонь Мелек монетку, а сверху положила ложечкой влажной хны. Кулак зафиксировали кружевной резинкой, потом надели на руку мешочек. Произнеся пожелания на турецком, Айла отошла, а её место заняла молодая женщина. Сев на принесённый кем-то стул, она начала расписывать свободную руку Мелек. Потом распаковали ту, что была с монеткой и на ней тоже появились красивые узоры. Когда женщина расписывала верх ступней, было немного щекотно, но именно в этот момент захотелось вдруг плакать. Мелек подумала, что её родители не увидят, как она выходит замуж, да и не за того она мечтала выйти. Не за того.
38
С самого утра, едва успев позавтракать, Мелек и Латифа стали готовиться к предстоящей свадьбе. Нанятая женщина — стилист сделала красивую причёску, легкий макияж и помогла одеться. Мелек смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Это была не она. Шикарная девушка в свадебном платье, а лицо такое грустное, будто снова кого-то хоронит.
— Ну, чего ты? Вы же с Эмином любите друг друга, почему такое лицо? Ты радоваться должна, — воскликнула, вставшая рядом, Латифа.
— Я рада, правда. Просто с утра было немного нехорошо, но уже всё проходит. Наш малыш, наконец, смилостивился и решил дать матери нормально провести этот чудесный день, — Мелек выдавила из себя фальшивую улыбку.
Кажется подруга не заметила лжи в её словах и понимающе кивнула. Мелек подумала, что стоит приклеить улыбку скотчем, иначе все увидят истинное положение вещей. А правда была такова: она только сейчас осознала, что действительно выходит замуж за совершенно чужого ей человека. От этого на душе скреблись тысяча кошек и выло не меньшее количество волков. Хотелось бежать. Прямо сейчас подхватить руками подол роскошного платья и нестись куда глаза глядят. Вот только долго ли она набегает в этом пышном платье с кринолином. Ходить в таком непривычно, не говоря уже об остальном. Мелек понимала, что сама виновата — не стоило выбирать такой фасон. Но на тот момент захотелось почувствовать себя прекрасной Золушкой или принцессой, пришедшей на бал. «Домечталась, дурочка. Глупая и наивная дурочка, приехавшая в чужую страну искать счастья. Будет ли оно вообще, учитывая различие воспитания и прочего?» — подумала Мелек с грустью.