Возврата нет

Багрянцева Светлана

— С удовольствием поговорю с вами, — Мелек принялась помогать старушке встать.

Они направились в сторону благоухающего цветами сада. Бабушка Нурай взяв невестку под руку, оперлась о неё. Мелек подумала, что сейчас ей начнут читать нотации, но, к удивлению, всё оказалось не так. Разговор получился содержательным и интересным. Нурай рассказывала о семье, о том, как они живут. Похвалила Мелек за то, что та не сда"eтся, несмотря на отношение свекрови.

— Айла, на самом деле, не такая и плохая, по меркам моей родины. Вот моя свекровь была сущая мегера. Мне часто перепадало

от неё тумаков. Никто ведь не жалел, несмотря на то, что я вышла замуж рано. Мне было четырнадцать, Бора двадцать пять. В пятнадцать я уже Зухру родила. Свекровь топала ногами: они с мужем мечтали, что первым появится наследник, а я надежд не оправдала. Это сейчас женщине живётся более вольготно, а в городах и подавно. А раньше, чтобы не случилось в доме, виновата невестка. Я не жалуюсь. Аллах смилостивился и подарил нам с Бора любовь, чудесных детей и внуков. Вот и до правнуков дожили. Ты, если что-то захочешь узнать, что стыдно спросить у мужа — обращайся ко мне. Я всегда рада помочь, — закончила свою речь Нурай.

— Спасибо, бабушка Нурай. Я очень вам благодарна, — искренне поблагодарила Мелек.

Бабушка повернула к дому, заявив, что желает отдохнуть. Мелек задумалась, закусив губу. Лучше всех к ней в этом доме отнеслась Нурай и сейчас было ужасно стыдно перед бабушкой, ведь она носит под сердцем реб"eнка, который не является её правнуком.

41

В воскресенье утром выехали на машине в Анкару. Ехали больше девяти часов, несколько раз останавливаясь в попутных городах, чтобы перекусить в ресторанах. Эмин сидел с женой на заднем сиденье, временами брал её руку в свою и поглаживал. Это простое прикосновение вызывало трепет на душе. Радовало то, что Мелек не пыталась выдернуть руку или как-то отстраниться. Говорят, что вода камень точит. Эмин надеялся, что сможет растопить заледеневшее сердце девушки.

Наконец-то приехали к отелю «Анкара Плаза», где он заказал номера не только для них, но и для охраны. Эмин видел, как устала Мелек в дороге, но эта поездка была важна для них. Необходимо получить новые паспорта и оформить вид на жительство для жены.

— Иди в душ, если хочешь. Я пока закажу еду в номер. Что бы ты хотела съесть? — спросил Эмин, когда зашли в номер.

— Мне всё равно. Кажется, что я готова и траву луговую жрать, лишь бы наесться, — усмехнулась Эмилия, поспешно уходя в уборную.

Эмин заказал еду на сво"e усмотрение. Потом включил какой-то русскоязычный канал в телевизоре. Мелек в это время появилась лишь для того, чтобы забрать из чемодана халат и снова исчезла в уборной. Мылась она недолго и вскоре уже сидела на кровати, пялясь в экран телевизора. Показывали российские новости.

— Я в душ, прими пожалуйста заказ и расплатись картой. Эти деньги отдашь в качестве чаевых, — Эмин положил на стол свою карту и мелкую купюру. — Пин-код не требуется, карта прикладывается.

— Я всё сделаю, — спокойно сказала Мелек, провожая мужа взглядом.

Было странно называть Эмина мужем. Несмотря на прошедшую свадьбу, она ещё не успела привыкнуть, что замужем. Может от того, что у них с Эмином не было физической близости. Неожиданно

в голову пришла мысль. А как бы это было переспать с ним? В следующую секунду Мелек уже откидывала непрошенные думы. Ей казалось, что она уж очень быстро преда"eт память о Косте, даже размышляя о подобном. Хотя с его смерти прошло почти два месяца, пора бы смириться с этой потерей и идти дальше.

В комнату постучали, Мелек открыла, и молодой официант зав"eз столик. Блюда были накрыты блестящими крышками, но запах ш"eл просто потрясающий. Мелек сглотнула слюну, расплатилась с официантом и с нетерпением ждала, пока тарелки выставят на стол. Парень ушёл, а она села за стол и принялась есть, будто голодала неделю.

— Ого, вот это аппетит, — улыбнулся вошедший Эмин.

— Это не у меня аппетит, а у него, — Мелек погладила слегка округлившийся живот. — В последнее время много ем и сплю дн"eм. Прости, что не стала ждать тебя.

— Не нужно извиняться, джаным, я всё понимаю, — Эмин погладил её по волосам. — Скоро Рамазан. Наша семья будет поститься. Это значит, что есть и пить можно только после заката и перед рассветом. Тебя это никак не касается. Беременные женщины освобождаются от поста. Единственная просьба — не таскать еду в нашу спальню.

Эмин сел на свой стул, а Мелек смело заглянула в его глаза. Она не понимала, как можно есть ночью, а дн"eм не взять и крошки в рот.

— А если бы я не была беременна, что тогда? Дети тоже постятся? — задала она волнующие вопросы.

— Дети нет. Разрешено подросткам с определённого возраста. Что касается тебя, то я бы не стал заставлять. Родня бы посмотрела косо, но мы бы нашли, что сказать в оправдание. Например, тебе запретили врачи. Такое тоже бывает. Мелек, ты приняла нашу веру, но я не хочу тебя заставлять делать больше. Из-под палки соблюдает праздники и обряды не верующий человек, а лжец. Если захочешь сама, всегда можешь поговорить со мной. И не стесняйся спрашивать, когда что-то непонятно. Лучше двадцать раз спросить, чтобы понять всё, чем один раз сделать ошибку.

— Хорошо. Ешь, а то у меня глаз на твою порцию недобро смотрит.

— Тогда мне стоит поделиться, — Эмин переложил котлету на тарелку жены.

— А ты? — удивилась она.

— Если будет нужно, я закажу для нас ещё еды, — спокойно ответил он.

Эмилия уплела и его котлету, потом стала пить чай с пирожным. Через несколько минут пододвинула к себе ещё пирожное и принялась есть. Опомнилась только тогда, когда не осталось ни крошки.

— Ой, я не хотела. Вернее хотела, но… — покраснела она.

Эмин подошёл к ней и, встав на колени, поцеловал животик, потом приложился к нему щекой, обнимая за талию.

— Кажется, у нас раст"eт настоящий богатырь, — ласково сказал он. — Я так счастлив, ты просто не представляешь.

Мелек неожиданно для себя протянула руку и погладила его по голове, зарываясь пальцами в густую шевелюру. Оказалось, что прикоснуться к нему вовсе не страшно и не противно, наоборот как-то волнительно, кончики пальцев слегка закололо, по телу скользнуло тепло. Всё же она живая женщина из плоти и крови, и когда-нибудь ей снова захочется любить и быть любимой.