Возвышение Хоруса
Шрифт:
– Господин, я бы никогда не решился на это! – поспешно воскликнул Абаддон и склонился в поклоне.
– Какой бы ценностью ни обладал этот мир, – быстро вмешался Аксиманд, поспешив на помощь другу, – если вас ранят или даже убьют, он будет…
Хорус в негодовании вскочил.
– А теперь ты подвергаешь сомнению мое воинское мастерство, малыш? Или ты поглупел после моего избрания?
– Нет, мой господин, я…
Только Торгаддон, казалось, усмотрел проблеск удовольствия под напускным гневом.
– Мы только боимся, что на нашу долю не останется никаких подвигов, – сказал он.
И тут Хорус рассмеялся. Морнивальцы, поняв, что он шутит с ними, тоже захохотали. Хорус хлопнул Абаддона по плечу, а Аксиманда ущипнул за щеку.
– Мы будем сражаться
Последовали громкие восхищенные возгласы. В наречии Хтонии смех звучит мрачновато и жестко, но голоса Лунных Волков звучали еще резче.
В голове Локена вновь возникло подозрение, что Воитель снова применил свой талант политика. Он искусно уклонился от прямого противостояния и обошел все возражения, прибегнув к шутке и взывая к воинским понятиям чести. Таким образом, Хорус в очередной раз напомнил, что при всем его внимании к советам морнивальцев есть определенные вопросы, в которые им лучше не вмешиваться. Локен был уверен, что поводом для такого решения послужило присутствие Сангвиния. Хорус не мог оставаться в стороне и смотреть, как его дорогой брат отправляется воевать. Он не хотел упустить возможности биться с Сангвинием плечом к плечу, как это не раз бывало в далеком прошлом. И он не мог допустить, чтобы его славу затмил даже горячо любимый брат.
При виде этой пары на поле сражения от восторга захватывало дух. Два божества стремились вперед во главе красно-белой волны. Десятки раз они вдвоем одерживали победы над обитателями Убийцы, которые, повернись дело по-другому, могли стать такими же громкими, как триумф Улланора.
И в самом деле, эта война потребовала от них значительных усилий, которые должны были быть отмечены потомками, тем более что в экспедиции участвовали и летописцы.
Мерсади Олитон, как и всем остальным ее коллегам, не разрешалось спускаться на поверхность планеты вместе с боевыми подразделениями, но она собирала все сведения, поступавшие с полей сражений, ежедневные приливы и отливы воинской удачи, сообщения о потерях и победах. В тех редких случаях, когда Локен со своей ротой возвращался на борт флагмана для отдыха, ремонта и перевооружения, она энергично допрашивала его и заставляла описывать все, что он видел. Наибольший интерес вызывали Хорус и Сангвиний, но и все остальные детали не оставались без внимания.
Произошло несколько грандиозных по масштабу сражений, где тысячи Астартес вели в бой десятки тысяч солдат армии против бесчисленных полчищ мегарахнидов. Локен с трудом находил слова для описания этих событий и временами ловил себя на том, что использует фразы и обороты речи из «Хроник Урша». Он рассказал Мерсади обо всех самых значительных событиях, свидетелем которых пришлось стать на этой войне. Локен рассказал о том, как Люк Седирэ повел роту против отряда мегарахнидов, состоявшего из двадцати пяти шеренг по сотне воинов в каждой, и разбил противника всего за полчаса. Рассказал и о том, как Сакрус Карминус, капитан Третьей роты Кровавых Ангелов в течение долгого ужасного дня оборонялся от целого роя крылатых мегарахнидов. О том, что Йактон Круз отбил неожиданное нападение мегарахнидов и доказал, что есть еще порох в пороховницах. О том, как Тибальд Марр, Иной, за два дня очистил от врагов невысокий горный хребет и наконец, утвердился в рядах исключительных воинов. О том, как мегарахниды применили в сражениях другие, еще более страшные биологические формы, включая массивные создания со смертоносными клещами, сравнимые с самыми мощными военными машинами. И о том, как титаны механикумов, идущие в авангарде под управлением «Dies Irae» [1] из Легио Мортис, разметали их строй и растоптали вместе с чернеными металлизированными оболочками. О том, как Тарвиц,
1
Dies Irae (лат.) – день гнева.
За время военных действий Торгаддон и Тарвиц побратались и несколько уменьшили напряжение, возникшее между двумя Легионами. До Локена дошли слухи, что первоначально лорд Эйдолон высказывал свое недовольство поведением Тарвица. Но только до тех пор, пока не осознал в полной мере, что попал в немилость к Воителю. С течением времени, однако, он понял, что его присутствие все же терпят в штабном шатре и остальные офицеры не отказываются поддерживать беседу. Сангвиний тоже постарался разрядить обстановку. Он знал, что его брат Хорус намерен упрекнуть Фулгрима за высокомерие, проявленное его космодесантниками. Хорус и Фулгрим были почти так же близки, как и Хорус и Сангвиний, и лорду Ангелов не хотелось, чтобы между ними возникло отчуждение.
– Ты не можешь позволять себе ссориться, – сказал как-то Сангвиний. – Как Воитель, ты должен с особым уважением относиться к примархам, как это делал Император. Более того, тебя и Фулгрима слишком давно связывают узы братства, чтобы теперь затевать перебранку.
Этот разговор произошел во время короткой передышки между сражениями, на шестой неделе войны, когда Ралдорон и Седирэ вели главные силы на запад, через несколько долин и узких ущелий к подножию большого горного хребта. Два примарха остановились на день отдохнуть в командном лагере в нескольких лигах от авангардного отряда. Локен хорошо это запомнил. Вместе с другими членами Морниваля он присутствовал в штабном шатре, когда Сангвиний поднял этот вопрос.
– Я не ссорюсь, – возражал Хорус, пока его денщики снимали тяжелые, заляпанные грязью доспехи Воителя и омывали его ноги. – Дети Императора всегда были известны своей гордостью, но это становится невыносимым. Брат он или нет, но Фулгрим должен знать свое место. Мне хватает забот с кровожадностью Ангрона и проклятой сварливостью Пертурабо. Не могу терпеть неуважение такого близкого союзника.
– А была ли это ошибка Фулгрима или его офицера, лорда Эйдолона? – спросил Сангвиний.
– Фулгрим оставил Эйдолона командующим. Он ценит его заслуги и, очевидно доверяет ему и одобряет его поведение. Если Эйдолон воплощает в себе несносный характер всего Легиона, я должен с ним покончить. Не здесь и не сейчас. Пока я должен быть уверен в преданности Детей Императора.
– А почему ты думаешь, что что-то изменится?
Хорус помолчал, пока денщик умывал ему лицо, потом сплюнул в чашу, поднесенную другим слугой.
– Потому что они дьявольски горды.
– Разве все Астартес не гордятся своими Легионами? – Сангвиний сделал глоток вина и перевел взгляд на морнивальцев. – Скажи, Эзекиль, ты испытываешь гордость?
– До кончиков волос, сэр, – ответил Абаддон.
– Сэр, позвольте мне сказать, – заговорил Торгаддон. – Между нами есть кое-какие различия. У Абаддона – это природная человеческая гордость и верность своему Легиону. Между Астартес может возникнуть желание похвастаться и даже соперничество. Но Дети Императора отличаются надменностью, словно они выше всех остальных. Хотя, должен признать, они не все такие.
В тот момент, как догадался Локен, Торгаддон имел в виду Тарвица и других приятелей из его отделения. Сангвиний кивнул.
– Таков их образ мыслей. И так было всегда. Они стремятся к совершенству, хотят стать лучшими, чтобы подражать совершенству самого Императора. Это не высокомерие. Фулгрим сам все мне объяснил.
– Возможно, Фулгрим так и думает, – сказал Хорус. – Но некоторые из его людей ведут себя в высшей степени высокомерно. Когда-то между нами существовало взаимное уважение, но теперь они смотрят свысока на окружающих. Боюсь, они возмущены моим новым званием. Я этого не потерплю.