Возвышение Нифрона
Шрифт:
— Да только патриоты не пойдут в атаку без Гонта, — заметил Полировщик. — Поэтому они все еще сидят в лагере. Да еще триста конников, которыми командует лорд Дермонт. Патриоты никогда не сражались против организованной армии. Теперь, без Гонта, у них нет предводителя. Это же не хорошо обученное войско, а просто горожане и фермеры, которых Гонт собрал по пути сюда. Они бросятся бежать, как только увидят рыцарей в доспехах.
— Кто командует армией Гонта? — спросил Адриан. Он был вынужден признать, что Ариста хотя бы обо всем подумала.
— Какой-то толстяк по имени Паркер. Говорят, он был счетоводом на ткацкой мануфактуре.
— Вы могли бы заменить его, — сказала Ариста, внимательно глядя на Адриана. — Вы же когда-то командовали войском. У вас даже медаль есть…
Адриан скривился.
— О, это было вовсе не так впечатляюще, как кажется. Всего-то маленькие полки. Армия Гренделя была… ну, как бы сказать… довольно жалкой. Эти вояки даже не желали надевать шлемы — им, видите ли, не нравилось, как их голоса отдаются эхом у них в голове.
— Но вы командовали ими в сражении?
— Да, но…
— Вы победили или проиграли?
— Победили, но…
— Войско противника было меньше или больше вашего?
Адриан молчал. Он выглядел побежденным. Ройс повернулся к нему.
— Прошу тебя, скажи, что ты не думаешь об этом всерьез!
«А если и так? Но триста конников!»
В голосе Аристы послышалось отчаяние:
— Сюда надвигается северное имперское войско Бректона. Если патриоты не нападут сейчас, объединенные силы империи их уничтожат. Вот чего ждет лорд Дермонт со своей кавалерией! Вместе с Бректоном они, без сомнения, победят. Но если патриоты атакуют первыми, у него не будет поддержки, ему некуда будет бежать… Возможно, это наш единственный шанс. Нужно атаковать сейчас, или все будет потеряно! Если патриоты падут, империю уже никто не остановит. Они захватят весь Ренидд и накажут его жителей за непослушание — и Хинтиндар в том числе. — Она замолчала, дав им время подумать об этом. — Затем они захватят Меленгар. После этого ничто не остановит их на пути к Делгосу, Тренту и Калису. Империя снова будет править миром, но не так, как раньше. Вместо просвещенного правления, объединяющего народ, воцарится жестокость, которая разделит его, а во главе будет стоять не благородный, великодушный император, а кучка мелочных, жадных до власти мужчин, прячущихся за спиной невинной девушки и управляющих ею, как марионеткой.
Ариста повернулась к Ройсу.
— А что же вы, Ройс? Неужто забыли о несчастных пленниках в фургонах возле Колноры? Что, по-вашему, станет с ними и им подобными, когда весь мир окажется в руках Новой империи? Разве вы не понимаете? — снова обратилась она ко всем присутствующим. — Либо мы станем сражаться и победим, либо погибнем, потому что в случае нашего поражения не останется ничего. Вот наш шанс! Та минута, когда наше действие или бездействие определит судьбу еще не родившихся поколений. Столетия спустя люди будут вспоминать об этом времени и воспевать нашу храбрость или проклинать нашу нерешительность. — Она перевела взгляд на Ройса. — У нас есть силы! Здесь. Сейчас. У нас есть силы, чтобы изменить ход истории, и если мы хотя бы не попытаемся, то будем прокляты навечно!
Задохнувшись от непрерывной речи, она замолчала.
В комнате повисла
К вящему удивлению Адриана, первым заговорил Ройс.
— Выкрасть Эмери с площади дело нехитрое. Сложнее устроить так, чтобы его потом не нашли.
— Они наверняка перевернут вверх дном весь город, пока будут искать его, — сказал Полировщик.
— Может, спрятать его здесь? — предложила Ариста.
Полировщик покачал головой.
— Имперцы знают про нас. Не трогают, потому что мы не доставляем им особых неудобств, да и черный рынок, которым управляет гильдия, им только на руку. Нет, они точно заявятся сюда искать Эмери. К тому же без прямого приказа Ювелира или первого офицера «Алмаза» я не могу подвергнуть наше дело столь серьезному риску.
— Нужно укрытие, в котором имперцы не отважатся его искать, — сказал Ройс. — Даже не захотят искать. Что вы можете сказать о городском лекаре — на чьей он стороне?
— Он дружен с Эмери, если это о чем-то говорит, — заметила Кварц.
— Отлично. Кстати, принцесса, захват Ратибора в наш договор не входил. Это вам обойдется дороже, — сказал Ройс.
— Запишите за мной, — с трудом сдержав улыбку, ответила она.
— Если так и дальше пойдет, мы скоро станем хозяевами Меленгара, — сказал Адриан.
— Мы? — спросил Ройс. — Ты же ушел на покой, разве забыл?
— Ах, то есть ты поведешь патриотов в атаку?
— Шестьдесят на сорок? — предложил Ройс.
Несмотря на то что недавно прошел дождь, сразу после наступления темноты в Господском ряду загорелась общественная конюшня. По улице испуганно метались две дюжины лошадей. Горожане сколотили пожарную бригаду. Те, кому не досталось в ней места, с ужасом взирали на то, как полыхает большая деревянная постройка. Ночное небо прорезали вздымавшиеся вверх языки пламени.
Конюшню было уже не спасти, и люди сражались за примыкавшую к ней мясную лавку.
Мужчины забрались на крышу и, преодолевая ураган искр, принялись выливать ведро за ведром на дранку. Жена мясника с ужасом смотрела на это, стоя на улице. Жутковатый свет освещал ее лицо. Горожане и даже несколько имперских солдат часами боролись с огнем, пока он, наконец, не погас сам, встретив мощный отпор на пути к соседнему строению. От конюшни остались лишь почерневшие дымящиеся развалины, но мясная лавка уцелела — слегка обгорела только одна ее стена. Гордые собой горожане, с ног до головы покрытые сажей и пеплом, поздравляли друг друга. «Гном» ломился от посетителей, жаждущих выпить за успех. Они хлопали друг друга по спине, шутили и рассказывали о том, как едва не погибли в огне.
В суматохе никто не заметил исчезновения Эмери Дорна.
Только на следующее утро об этом возвестил городской колокол. На месте Эмери висело чучело. Стражники клялись именем Марибора, что не покидали своих постов, но толком ничего не могли объяснить. Шериф Виган, судья и прочие высокие сановники были в ярости. Стоя на Центральной площади, они громко кричали, обвиняя во всем стражников, а затем и друг друга. Даже вице-король Эндрус, невзирая на чрезмерную занятость, вышел из ратуши и лично наблюдал за событиями.