Возвышение. Земли Ордена
Шрифт:
Руки и ноги теперь были целыми, Тола лежал в кое-как надетом халате, с задранными рукавами и штанинами, весь какой-то странно нескладный и худой. Ничего в нём не напоминало того сильного, жизнерадостного идущего, которого я встретил в Академии, с которым путешествовал бок о бок и портрет которого я хранил, как память.
Из прежнего осталось только лицо. Тень улыбки угадывалась на его губах, но только потому,
Изард негромко сказал:
— Испытание. Я говорил тебе о них. Он встретил на своём пути испытание, из которого не вынес ничего, он не сумел превратить его в силу, знание или решимость. Оно сломило его, став для него даже не преградой, а непреодолимой стеной.
— На него свалилось очень много. Гибель любимой, затем несколько лет плена и пыток…
Изард перебил меня:
— Смешно. Кому ты это говоришь? Ты говоришь это мне, духу Изарду, на которого свалилась гибель всех членов клана, которому я служил, гибель всех стражей города, всех духов города, которые были мне, по сути, родными, гибель того, кого я считал другом, — дух на миг коснулся глазницы голубого глаза, — ты говоришь это тому, кто оказался заперт на четыре сотни лет в одиночестве, заперт на руинах, полных костей тех, кого я не защитил. Но это не стало для меня преградой, я сумел стать сильней после этого испытания и лишь укрепился в своём желании мести.
Я стиснул зубы, не желая спорить и тем более не желая заявлять духу, что его желание мести уже, по сути, преграда и безумие. Я смотрел на Толу и напряжённо думал. На портрете, который я сохранил на память и видел сотни раз, изображён не только Тола. Если Тола жив, кто сказал, что для него всё закончено? Кто сказал, что его испытание позади? Возможно, всё только начинается.
Если быть честным с самим собой, то, что устроил дух Изард в своём городе — это и правда не безумие. Злость, ярость, желание выместить свою обиду хоть на ком-то. Но не безумие. Безумие — это то, что я задумал. Я безумен, раз хочу это провернуть. Но безумен будет и Тола, если его это устроит. Впрочем, что я вообще понимаю в безумности влюблённых?
Но для начала стоит хотя бы узнать, насколько повреждён его разум, насколько непосильным оказалось испытание.
Я сделал первый шаг и скоро уже оказался рядом с Толой. Присел, заслоняя ему вид на потолок зала, притворяющийся небом. Понадобилось шесть вдохов, прежде чем Тола моргнул, а взгляд его изменился, перестав пронзать пустоту и сосредоточившись на мне.
Спросил:
— Помнишь меня?
Ещё спустя шесть вдохов Тола безразлично ответил:
— Нет.
Я выругался про себя. Как нет? Только спустя несколько вдохов до меня дошло: как можно узнать того, кого не видел? Я ведь носил маску во время учебы.
Не скрываясь, я достал её, приложил к лицу и потратил прилично времени, вылепляя ту внешность, которую знал Тола.
— А теперь узнаешь?
Всё так же безразлично и с запозданием Тола ответил:
— Да.
— Кто я?
— Ты тот, кто пытался помочь ей, но не сумел.
Я едва заметно выдохнул. Уже отлично. Он разговаривает, не потерял память и даже не винит меня в её смерти. Разум на месте. Во всяком случае, его часть.
—
Но на это Тола ничего не ответил, только отвёл глаза, снова уставившись в небо и заставив меня про себя уже выругаться. Ладно. Попробую тебя расшевелить.
— Дизир объявили о твоей смерти, но не отдали нам тела. Долгие годы Орден пытался вернуть тело, чтобы похоронить его на склоне горы Академии.
Снова ничего.
— Среди всех тех, кто погиб в тот день.
— Да, она погибла, — медленно произнёс Тола и прикрыл глаза.
Совсем не то, чего я хочу добиться.
— Ты ведь попытался отомстить, верно?
— Я отомстил, но это её не вернуло.
Я облизнул губы. Это, конечно, не вернуло, да и невозможно подобное возвращение из мёртвых, но какое-то чудо всё же произошло. Правда, не в тот день, а лет этак двадцать назад, когда далеко-далеко от Второго пояса и земель Ордена в землях далёкой-далёкой секты родилась точная копия Файвары.
— Ты убил Арика Незримую Смерть, Тиотия и его жену.
— Никто, кроме Арика, не сумел бы провернуть уничтожение Ущелья Стихии, — с закрытыми глазами сказал Тола. — Я бы хотел убить его любимую на его глазах, чтобы он пережил тот ужас, который пережил я, а затем убить и его, но это было слишком опасно, непосильно, я мог лишиться главной мести, поэтому вышло как вышло. Это не вернуло её, но я хотя бы отомстил.
Даже не знаю, почему Изард решил меня напугать словами про разум. Всё у Толы хорошо с разумом. Ну, кроме некоторых вещей, которые он просто скрывает сам от себя. Поэтому я лишь нажал больней, намереваясь вытащить его из безразличия. Ненависть тоже может дать силы жить.
— Точно отомстил?
— Я убил Незримую Смерть.
— А того, кто отдал ему приказ?
Тола раскрыл глаза, впился в меня взглядом, в котором уже не было прежнего безразличия, и я нажал ещё сильней.
— Арику приказал его глава — Болайн Дизир. Который жив, процветает и, говорят, взял очередную звезду, — ещё и приврал я.
Тола снова закрыл глаза, из уголка глаз скользнула слеза.
— Я сделал всё, что было в моих силах и немного больше. Теперь я калека, передаю месть тебе, младший ученик.
— Какой ещё калека? — я тряхнул его за плечо. — Твой младший соученик и так постарался на славу: вытащил тебя из тюрьмы Дизир, открыл доступ в город Древних…
— Город Древних, — всё так же с закрытыми глазами вздохнул Тола. — Так вот где я.
— И твой младший добыл для тебя лечение в Павильоне Здоровья Древних. Или ты не заметил, что руки и ноги на месте?
— Заметил, — так же с закрытыми глазами Тола кивнул. — Благодарю тебя, брат Леград.
— Что мне с твоей благодарности? Я сделал то, что должен был сделать. Теперь твой черёд.
— Какой ещё черёд? — Тола всё же раскрыл глаза. — Чего ты от меня хочешь?
— Я хочу, чтобы ты встал, сделал десять шагов и занял место на площадке медитации в городе Древних. Я хочу, чтобы ты вернул себе Возвышение, прибавил сверху и отомстил Дизир до конца. Ещё остаётся в живых тот, кто отдал приказ о разрушении Ущелья Стихий, тот, кто приказал приманить Монстров к Академии. Месть не завершена.