Вперёд, плаксы!

Вайнин Валерий

Я и бровью не повел.

– Дома. Подтвердить может только жена. Простите, мне очень стыдно.

На иронию Сычиха не прореагировала, лишь кивнула с таким видом: дескать, чего от тебя еще ждать. И сказала:

– Жена у тебя – глаз не оторвать. Я сперва аж обмерла от зависти.

Я опешил (очко в ее пользу) и осведомился:

– Что совершил Француз в указанное вами время?

Она вздохнула.

– Винный магазин на Таганке. Убит сторож.

– Приемом каратэ, – подхватил я. –

И, разумеется, открытка с навязчивой подписью.

– Именно навязчивой, – согласилась Сычиха. Третье очко в ее пользу.

Что-то я наладился подсчитывать очки. Не к добру.

– И в связи с этим, – догадался я, – у вас ко мне предложение.

Она кивнула, отведя взгляд.

– Конечно, Француз, я под тебя покопаю, чтобы вполне убедиться, но… Я уже не верю, что это делаешь ты. Я, конечно, не Зигмунд Фрейд, но не тот ты человек, чтобы такое творить.

– Догадался Штирлиц, – не удержался я.

Она развела руками.

– Ну не Штирлиц, айм сори. Но гниду эту я изведу.

Я бросил взгляд на облачка, затем – на хмурую Сычиху. И этот мир не казался мне уж столь безнадежным.

– Трудновато придется, Светлана Анатольевна.

Она отмахнулась.

– Разберусь. У меня вот какое предложение: уезжай из Москвы, Француз. Хоть на месячишко. Ляг на дно, чтоб ни одна собака не знала, где ты. И не высовывайся.

Черт возьми, это уж слишком. Не многовато ли желающих выпереть меня подальше?

– Какого рожна? – осведомился я нелюбезно.

Она снизошла до объяснений:

– Если ты свалишь, здесь останется лишь один Француз – которого мы ищем. Что бы он ни сделал, к тебе это уже не привяжут. Мы выйдем с ним стенка на стенку, без подставок. Сваливай, пока я не возьму эту мразь.

Я постарался сохранить самообладание.

– Светлана Анатольевна, а начальство ваше в курсе этого грандиозного проекта?

Она изучала шнурки своих кроссовок.

– Им лучше не знать. А то меня турнут.

– И правильно сделают, – отрезал я. – Поскольку вы не только не Штирлиц, но даже не майор Пронин.

Щеки ее вспыхнули.

– Слушай, заткнись! Мое дело предложить…

– Сама заткнись, умница. – Я постучал себя по лбу. – Гнать тебя надо из МУРа за профнепригодность.

Она покраснела до ушей и встала в стойку, в очередной раз намереваясь на меня напасть. Однако взяла себя в руки, перевела дух и спросила:

– Почему?

– Потому что, – ответил я, – при данном раскладе я не могу даже съездить на пикник, не то что свалить из Москвы.

Подумав, она потребовала:

– Объясни.

– Боже мой, Света! Если я съеду с квартиры, где прописан, а грабежи будут продолжаться, что подумают в твоем ведомстве?

На лице ее, как говорится, отразилось понимание.

– Решат,

что ты ушел в подполье и оттуда бомбишь…

– Дошло! Если у вас имеется версия, пусть хилая, что меня кто-то подставляет, стоит мне исчезнуть – оба Француза сольются в одного. Только вообрази: возвращаюсь я домой, скажем, через месяц, а бандюгу ты не поймала…

– И тебя можно брать тепленьким, – сконфузилась Сычиха. – Никакое алиби не сработает.

– Естественно, – подхватил я. – Если, например, окажется, что в момент совершения преступления Француз находился в ресторане при двадцати свидетелях, то невозможно будет установить, я это или двойник. Ситуация тупиковая.

Сычиха скосила на меня глаза.

– Какой двойник?

Впору было язык себе откусить.

– Так, – отмахнулся я, – одна гипотеза.

– Выкладывай. Важна любая зацепка.

– Да нет, это бред, просто…

Из-за поворота выехал и понесся в нашу сторону бежевый «чероки» с тонированными стеклами.

Хмуря брови, Сычиха настаивала:

– Что за гипотеза? Колись.

За мгновение до того, как джип поравнялся с нами, я прыгнул, сбил девушку с ног и накрыл своим телом. Из джипа раздалась автоматная очередь, которая прошила бы нас обоих насквозь, если бы я не был я. Сантиметров за тридцать до моего тела пули распались на молекулы, выделив тепло, совершенно излишнее в эту погоду. «Чероки» умчался и скрылся за поворотом. Там и сям стали появляться люди, словно пробудилось сонное царство. Я встал и помог подняться Сычихе. Отряхивая джинсы, она хладнокровно осведомилась:

– В тебя или в меня?

Я криво усмехнулся.

– По-моему, из Москвы надо линять тебе.

Она взглянула на меня в упор.

– Почему мы живы, Француз?

– Они промахнулись.

– Угу. А возле бара я упала в обморок.

– Так и было.

– Не мели хреновину.

Я тоже отряхнул джинсы.

– Светлана Анатольевна, у вас имеется другое объяснение?

Не сводя с меня изучающих глаз, она поправила:

– Света. Так лучше.

– Света, – я направился к «жигуленку», – уезжай из Москвы. Срочно. – Я приоткрыл дверцу. – Добрый тебе совет: возьми отпуск и уезжай.

Она смотрела так же изучающе.

– Что будет, если уеду?

Я сел в машину, захлопнул дверцу и выглянул в окно.

– Найду змея и убью.

– Без меня?

– Именно.

Ее серые глаза приобрели оттенок стали.

– Хрен тебе, Глеб Михайлович Грин.

С этим я и уехал. Спорить с ней было бесполезно. Однако, подъезжая к дому, я вновь подумал, что в мире этом не так все плохо.

Но и не слишком хорошо, увы.

Глава 9