Вперед в прошлое 11
Шрифт:
Я не ответил и никак не отреагировал, тогда он сказал:
— Павлины, потому что Павел. Павл — павл-ин. А-ха-ха! Райко надо было петухов заводить: Петя — петух!
— Борис — бобрис, — сказал я, и брат покатился со смеху.
В полшестого мы собрались на тренировку, я выглянул с балкона, но никого подозрительного на улице не заметил. Можно выходить!
После тренировки я планировал идти домой учить уроки, чтобы сдать программу экстерном на неделю вперед, а Боря напросился в гости к Яну. Он готов был делать что угодно, лишь бы поменьше видеть ненавистного отчима.
Вооружившись
— Прикиньте! Меня в больницу кладут! Двадцать восьмого февраля! Теперь уже точно. Мама со мной поедет, а лежать там буду я один!
— На операцию? — уточнил я.
Он помотал головой.
— Обследование. Операция потом, и то если можно спасти глаз. Но могут выяснить, что нельзя. Я так хочу видеть, как раньше, так хочу! Но еще больше хочу нормальное лицо.
— Все будет хорошо, — ободрил его я.
Свет фар подъезжающего автобуса выхватил три приближающихся силуэта — Кабанов, Гаечка, Алиса. На остановке к ним присоединились жители Верхней Николаевки — Димоны и Рамиль. Ден и Мановар отсутствовали из-за травм.
Все были с «саженцами», то есть с замаскированной арматурой. В последнее время я не расставался с газовым пистолетом, а сейчас ощутил его особенно отчетливо сквозь тысячу одежек.
Соединившись, команда направилась на школьный двор, гомоня и перешучиваясь. Конфликт с заводскими еще больше нас сплотил.
У входа нас ждала та самая злая сторожиха. Поздоровавшись с ней, я протянул пакетик с чаем и печеньем. Лицо женщины мгновенно стало добрым, она заулыбалась нам, каждому ответила на приветствие и, провожая нас до раздевалок, не бормотала, а щебетала, что мы хорошие, не мусорим, за собой убираем. Я в очередной раз спросил ее имя, и она представилась. Звали ее Людмилой Павловной.
— Ты ее перепрограммировал? — прошептал Ян в раздевалке. — Как Терминатора?
Только он проговорил, как в дверь постучали, а затем вломилась сторожиха — красная, с выпученными глазами. Ян тоже залился краской — подумал, что она подслушала его и озверела. Минаев, раздевшийся до трусов, шарахнулся, едва не опрокинув скамейку.
Женщина замахала руками:
— Там! Там хулиганы какие-то ломятся! Мартынова спрашивают. Угрожают разбить стекло кирпичом. Кто Мартынов?!
Я сделал шаг навстречу ей. Кого, интересно, принесло? Уж вряд ли заводские так обнаглели.
— Идемте разбираться, — проговорил я. — Не волнуйтесь, ща все уладим.
— Очень хотелось бы, — проворчала она, поглядывая искоса.
Шагая в галерее, я увидел группу из шести человек: один высокий лоб и толпа парней пониже. Гопник всея района Алтанбаев! Что ему нужно? Важные новости принес? Я ускорился, потому что до начала тренировки оставалось пять минут. Да, мои ученики — одноклассники и не осудят, если я задержусь, но все равно должна быть дисциплина. Если тренер позволяет себе вольности, то ученики тем более будут халтурить.
— Знаешь их? — спросила взволнованная сторожиха, обернувшись.
Я кивнул.
— И чего им
— Без понятия…
— Такой хороший парень! А эти — хулиганье.
Сторожих схватила орудие убийства страшной смертоносности — швабру.
Галерея была ярко освещена, и незваные гости заметили меня. Зяма подбежал к стеклу, прижался к нему носом, сделав поросенка. Сторожиха замахнулась на него — он шарахнулся, громко вопя, а отпечаток пятака остался, словно это резвился бесенок.
— Ишь, что творят! Отмывай потом за ними. — Перед тем, как открыть дверь, Людмила Павловна прошептала: — Они тебя не побьют?
— Не беспокойтесь, — так же шепотом успокоил ее я. — Они меня слушаются.
— Ну смотри.
Сторожиха открыла дверь, и я вышел на порог. Меня окружили алтанбаевцы. Никто ничего не говорил, все просто стояли и заглядывали в рот, будто ждали от меня чего-то.
— Вы чего? — спросил я.
— Да вот, пришли, — ответил Егор.
И тут до меня дошло.
В прошлый раз то ли в шутку, то ли всерьез я пригласил их на тренировку, поставив невыполнимое условие: им надо было завязывать с наркотиками и алкоголем. Кто же знал, что приглашение сработает как программа? Получается, теперь я могу, так сказать, бить по площади? То есть внушать большому количеству народа? Или внушение сработало на Егора, а остальные пошли за авторитетом?
— Ну че? — дернул головой плешивый Зяма со слезящимися глазами.
Потянул же меня кто-то за язык! А за базар надо отвечать. И что с ними делать? Одно дело Каюк, он-то без группы поддержки, а теперь мне на голову свалилась целая гоп-команда, которая ни работать не приучена, ни жить в чистоте, ни общаться нормально не умеет. Это стадо бегемотов просто вытопчет и загадит мою полянку. Но я ведь сам их позвал! Мало того, сделал это, подавив волю.
Все, теперь я ответственен за них. Как же их усмирить? Как ассимилировать в группу, чтобы друзьям не было дискомфортно? Программировать каждый пункт?
— Мы бухать бросили, — пожаловался низкорослый кряжистый паренек с белым шрамом, перечеркивающим губу.
— И курить! — похвастался Зяма. — Тянет, а прям не могу! Тошнит от запаха. Ухи, как у слона.
— Пятак, как у беса, — проворчал я.
Условия они выполнили, да. А вот я уговор — нет. Потому что даже если друзья примут гопоту в команду, то Людмила Павловна ни за что их не впустит, побоится просто. Еще и Зяма ее раздраконил отпечатком пятака на стекле.
— Ну че, возьмешь на тренировку? — Алтанбаище изобразил кривую «двойку», косолапо стоя в боксерской стойке.
Видно было, что он никогда не боксировал по-серьезному, а авторитет среди оборванцев заработал наглостью. Я решил не юлить и не выкручиваться, сказать, как есть:
— Пацаны, что ж вы не предупредили? Я в шоке, если честно. Не ожидал, что вы придете. Взял на слабо, а вы не зассали, у нас ведь сложно ужас как. Ну а раз я не знал, что вы придете, не предупредил сторожа, а мы тут на птичьих правах, школа ведь. — Я обернулся к двери, за которой со шваброй дежурила сторожиха, готовая в любой момент ринуться в бой и отбивать хорошего мальчика у хулиганов.