Вперед в прошлое 5
Шрифт:
Когда географичка, Карина Георгиевна Сванидзе, с журналом под мышкой подошла к двери, приготовив ключ, Заславский и Памфилов бросились ей помогать.
Карине тридцать семь, но выглядит она на двадцать пять: маленькая, фигуристая, с осиной талией и кукольно-анимешным личиком, кожей белой, как сметана. Секс-символ нашей школы и тайная любовь многих парней, а ее муж — успешный бизнесмен и объект всеобщей ненависти.
Мы расселись по местам, и начался первый в этом году урок географии. Вела Карина так себе — была слегка косноязычной, зато отлично вдохновляла парней на подвиги.
Второй была алгебра, необъятнозадая Инночка вызвала к доске Илью, он решил задачу, быстренько отстрелялся, получив заслуженную «пятерку».
На третьем уроке, литературе, мы разбирали Чехова. Первый вопрос — биография Антона Павловича. Подняли руку я, Гаечка, Баранова, Илья, Памфилов, новенькие девчонки и Заячковская. Все хотели успеть получить «пятерку», ведь тема легкая, читать много не надо!
Джусь улыбнулась и сказала:
— Спасибо, ребята, вижу, что вы подготовились. Но мне хотелось бы услышать… — Она ткнула пальцем в журнал — все замерли, воцарилась мертвенная тишина, будто Циклоп в пещере выбирал, кого из Аргонавтов съесть. — Минаева.
Позади меня громыхнул стул — поднялся Димон и монотонно, как по писаному, принялся излагать факты биографии писателя. Димона потряхивало, он боялся чужого внимания и, если его сбить с мысли, терялся и начинал блеять. Тем более, мы слышали про Джусь много кровавых историй, но еще не знали, чего от нее ожидать и как она ведет урок.
Димон так нудно рассказывал, что в классе начался галдеж, а Тамара Кировна с трудом сдержала зевок. Когда Минаев закончил, она обратилась к классу:
— Минаев ответил на пять, изложив основные факты. Теперь — перекрестный опрос, отвечающий должен защитить свою «пятерку», ответив на три дополнительных вопроса. Почти как зрители против знатоков. Если Минаев не сможет ответить, он получает четыре, а пятерка переходит к тому, кто этот вопрос задал. Итак, вопросы?
Мне подумалось, что задумка неплохая, но практика порочная, не способствующая дружбе учеников, когда смысл — утопить соседа. Ну прям любимый конек Баранессы! И нарываться не надо, все легально.
Практически все наши враги, занявшие активную позицию, даже Плям, подняли руки, желая побольнее пнуть Димона за то, что поддержал меня.
Глава 13
Перекрестный огонь
— Яна, — учительница указала на Баранову. — Слушаем тебя.
Свою симпатию Джусь проявляла, называя любимчиков по именам, а остальных — по фамилиям.
Проучились всего ничего, а поди ж ты, уже приметила фаворитов!
— У меня три вопроса, — сказала Баранова, вставая. — Почему Антон Павлович купил дом в Ялте?
Димон оцепенел и смолк.
— Заболел, — шепнул Рамиль, сидевший на четвертой парте, за Димонами.
— Меликов — два. Дневник на стол! — рявкнула Джусь.
— Заболел, — алея ушами, ответил Минаев.
— Чем? — Джусь злобно сверкнула глазами и тряхнула брылами, как бульдог, готовый вцепиться в горло.
—
Илья закрыл лицо рукой.
— Боком! — съязвил Памфилов.
Полкласса полегло со смеху, громче всех верещала Заячковская, аж по парте хлопала. Она бурно реагировала на любую глупость. Однако правильный ответ Минаеву был засчитан, ведь Рамиль его искупил двойкой.
— Яна, твой второй вопрос, — распорядилась Джусь.
— Профессия отца Чехова и дата его рождения.
Тамара Кировна вздохнула и снова поступила справедливо:
— Мы не на истории. Вам необязательно знать такие точные даты, не относящиеся к жизни Антона Павловича. Другой вопрос есть?
— Сколько у Чехова было детей и как их звали, — ехидно улыбнулась Баранова.
Минаев захлопал глазами. У Антона Павловича, насколько я знаю, не было детей.
— Двое, — брякнул Минаев. — Не помню имен.
— Детей, о которых он бы знал, у Чехова не было, — ответила Джусь, — но и этот вопрос я не засчитываю, поскольку он не входит в школьную программу. Яна, твой последний вопрос.
Я почти услышал, как вертится волчок под ржание коня.
— Чехов говорил, что медицина — его законная жена, кого он называл любовницей?
Димон растерялся, покраснел и помотал головой. Баранова торжествующе улыбнулась.
— Кто может ответить? — спросила учительница.
Я знал, что — литературу, но молчал. Если отвечу — значит, вопрос несложный, а так, может, никто не сообразит, и Димон получит свою пятерку.
— Литературу! — радостно воскликнула Лихолетова.
— Браво! — оценила Джусь. — Минаев — четыре, Яна — пять.
— Сучка, — прошипела Гаечка. — Ну давай, овца, расскажи что-нибудь!
Но ни наших, ни Барановцев-Райковцев больше не спросили. Отвечала Ниженко — на трояк наговорила. И Подберезная — получила четверку, причем снова из-за каверзного вопроса Барановой.
— Пашка, на английском вся надежда на тебя! — сказала на перемене Гаечка.
И мне подумалось, что для них это противостояние — не игра, а серьезная война. Если бы не память взрослого и не послезнание, что такое настоящая война и настоящие взрослые интриги, для меня тоже было бы так.
Английский у нас вели два учителя, и класс делился на группы. Более-менее сильные ученики шли к Илоне Анатольевне, кто послабее, включая «ашек», — к Розе Джураевне.
Наша менее многочисленная, но более способная группа состояла из десяти человек: я, Илья, Гаечка, Памфилов, Баранова, Заячковская, Райко, Кабанов, Попова, Белинская.
Илона Анатольевна никогда не опаздывала, являла собой образец немецкой пунктуальности и английской аристократичности. Светловолосая, высокая, поджарая, она и одевалась, как англичанка: жилеты, белоснежные блузы, брюки различных фасонов, иногда даже клетчатые.
Как только прозвучал звонок, Илона Анатольевна по-английски поздоровалась, спросила, кто дежурный и кто отсутствует. Заячковская ответила, что все на месте.
Сидели мы по одному, освободив для письменных опросов первые три парты в ряду у окна. Перед тем, как перейти к проверке домашнего задания, мы повторили звуки.