Вперед в прошлое 7
Шрифт:
Наконец дверь открылась, выглянула незнакомая медсестра, и я спросил:
— Джемалдинова когда на выписку?
Пропуская женщин, она глянула поверх моей головы и ответила:
— А взрослые есть? Уже можно забирать.
Дед ждал меня на диване в зоне для отдыха, выставив вперед загипсованную ногу, рядом с двумя потерпевшими с перебинтованными головами, возмущался беспределом, который устроил Ельцин и его шакалы. Наверное, придется покупать костыли, иначе как ему по квартире перемещаться?
Увидев меня, дед смолк, поднялся, и, опершись о меня,
— Что там на улице? — спросил он.
— Тепло, почти лето, — отчитался я, но, встретившись с недоуменным взглядом деда, понял, что он имеет в виду уличные беспорядки: — В нашем районе спокойно все. Словно ничего не происходит.
Дед держался молодцом, скакал, как кузнечик, ни голова не болела у него, ни травмированная нога. Мы выбрались из здания больницы. Я оставил его на скамейке радоваться солнышку, а сам побежал к парковке искать таксиста и торговаться. Еле сторговался за тысячу, и деда забрала белая «Волга».
Едва уселся на переднем сиденье, обо мне дед забыл и зацепился языком с таксистом, пропагандируя коммунистические ценности, тот слушал и кивал.
Я смотрел в окно и думал о том, успею ли на Черкизон за трусами, носками и колготками, которыми торговали девчонки. Насколько помню, рынок работал с девяти и до вечера. Еще и куртку себе купить надо: скоро совсем похолодает, да и вырос я из той, что осталась дома. А еще свербела мысль, что надо обменять доллары, их мне передали триста пятьдесят, полтинник я обменял, пятьдесят тысяч заработал. А можно еще триста тысяч из воздуха достать! Нет, не триста, чуть меньше: на рынках-то рублями не берут, на тридцать баксов куплю товар.
Триста тысяч! Триста баксов — из ничего! Это участок в дачном кооперативе! Или — акций винзавода накупить. Или обеспечить деталями мастерскую на месяц вперед.
Безопаснее всего менять по полтиннику или двадцатке, используя ту же схему, что сегодня. На рынке, где много свидетелей, лучше не рисковать. Выбирать нужно одиночные обменники возле станций метро. Но — могут кинуть. Могут дать по голове и ограбить. А может и получиться, в конце концов, сейчас не «Фоллаут», где на тебя из-за каждого угла гули кидаются, большинство людей законопослушных.
Дома дед сразу же бросился к телевизору, даже есть не стал и тем более — спрашивать, как у меня дела. Идея полностью поглотила его. Представляю, как ему тяжело будет наблюдать расстрел Белого Дома.
— Дедушка, тебе что-то нужно? Надо отлучиться, сгонять на рынок за товаром для ребят.
В спальне заработал телевизор, донеслось дедово бормотание. Я открыл книгу, полную денег и засомневался. Жаба насмерть сцепилась с осторожностью. А вдруг запчасти срочно понадобятся, и никто не захочет их продавать за рубли? Я вытащил пятьдесят баксов, представил, что их можно удвоить, взял еще полтинник. Захлопнул книгу. Вспомнил, что нужны деньги на товар, отсчитал их, соблазнился и все-таки взял еще пятьдесят долларов.
Рискну!
Возле нашего метро тоже был обменник. Я остановился на безопасном расстоянии понаблюдать. К нему то и дело подбегали люди,
Главное, ни гопников, ни охраны поблизости не наблюдалось.
Заприметив необъятную женщину, устремившуюся к ларьку, я пошел за ней. Она спросила, есть ли доллары, ей ответили. Что — я не расслышал, вплотную подходить было нельзя.
— Четыре тысячи? Вы совсем охренели? — густым басом проорала тетка, пнула ларек и поковыляла прочь.
— Какой курс? — спросил я, догнав ее.
Тяжело дыша, она поравнялась со мной и остановилась. Смерила меня взглядом. Не женщина, а скорее бабушка, на губе — самые настоящие черные усы.
— Кровопийцы! — Она погрозила кулаком ларьку и пожаловалась мне, думая, что нашла свободные уши: — Покупают за тысячу, продают за три. А вот черта им пухлого! — Толстуха показала дулю ларьку, к которому подошел молодой человек в спортивках.
— Так вдруг завтра война? — сказал я. — Поменяете у меня за две пятьсот?
— Да иди ты козе в трещину! Спекулянт хренов! — буркнула она, удаляясь. Остановилась метрах в двадцати и наградила меня кукишем. — И тебе на!
Парень, судя по всему, обмен произвел, спрятал деньги в карман и убежал. Спустя минуту подошел колхозного видя дядька, остался ни с чем. К нему я подходить не стал, выжидая кого-то более безобидного. Дождался женщину возраста моей матери, перехватил ее и предложил купить доллары по курсу 1:2500.
Она засомневалась в подлинности купюр, мы проверили их у валютчика, как и в прошлый раз, и я стал богаче на тридцать пять тысяч. Воодушевившись, поехал на станцию Новогиреево, присмотрел там обменник. Дождался пожилую женщину, крашеную в блонд, возмущенную беспределом валютчиков, попытался убедить не менять рубли.
Удостоверившись, что это невозможно, предложил ей обмен по своему курсу. О, как она торговалась! Пыталась вытрясти у меня копеечку, как Базилио и Алиса — из Буратино. Убеждала, что я и за полторы тысячи доллары не продам.
— Так мне не к спеху. С баксами-то ничего не случится, они в ходу будут, даже если война.
В конце концов женщина сдалась и, не проверяя деньги, обменяла полтинник. Будто бы наяву я услышал дзынь, как в игровых автоматах.
Едем дальше! Следующая станция — Шоссе энтузиастов!
Здесь я разбогател на двадцать пять тысяч
Авиамоторная! Сорок!
Но я вовремя заметил крепких мужчин, шагающих ко мне с разных сторон. Благо к переходу я был намного ближе, юркнул туда. Догонят — отнимут все заработанное! А там много, очень много.
По эскалатору я несся, перепрыгивая ступеньки и отшвыривая людей, загромоздивших проход. Если поезд задержится, мне хана. Вон уже эти два амбала вниз ломятся!
И тут прибыл поезд на конечную, я запрыгнул в крайний вагон, глядя на преследователей, преодолевающих последние ступени. Заглянул в налитые кровью глаза шагнувшего на перрон амбала и похолодел: он был готов убивать. Но поздно, я успел. Поезд тронулся!