Вперед в прошлое!
Шрифт:
— Где ваши мужики? — воскликнул я и, ринувшись на гопника, заорал, чтобы привлечь соседей: — Люди, спасайтесь, пожар!!!
«Помогите, убивают» или «Грабят» кричать нельзя — побоятся выходить.
Гопник не спешил вставать, лежал на лестничной клетке и копошился, как перевернутый на спину жук. Не давая ему опомниться, я напрыгнул на него, пару раз ударил по морде, попытался перевернуть на живот, чтобы придушить, но силенок не хватило.
В этот самый момент внизу появился мордатый мужик с вилами — надо полагать, Федор — и на лестницу выскочила женщина
— Молодец, пацан, — прогудел мужик и прицелился в вора вилами. — А ты — лежать, а то шашлык из тебя сделаю.
Вор поднял руки.
Бам! Бам! Бам! — ломились наверху его подельники из квартиры.
— Сколько их там? — спросил мужик.
— Не видел, — ответил я и окончательно успокоился, когда подоспела подмога в виде еще двоих огромных лысых мужчин.
Федор ткнул вилами вора:
— Сколько вас, гнида?!
— Двое там. Я тут.
Лысый мужик, что потолще и помоложе, взбежал на пятый этаж, и крикнул ворам:
— Сидите лучше в квартире. Мне попадетесь — без рук останетесь, без башки. И без яиц.
Вышел Гитлер с «ТОЗ-34», и вскоре на меня перестали обращать внимание, а я обратился к хозяйке:
— У вас есть рабочий телефон Каретниковых? Они должны знать, что тут происходит.
— Сейчас поищу. — Женщина принялась листать записную книжку.
— Срочно звоните, чтобы они пришли. Если не воры — менты квартиру обшмонают и скажут, что так и было.
На улице заголосила сирена и тут же стихла — ага, как отцом припугнул, так сразу нашлись трудовые резервы! Вскоре на лестнице стало тесно от ментов, ломанувшихся наверх. Раз, два, три, четыре…
— Спасибо за оперативность, граждане, — проговорил капитан, защелкивающий наручники на воре, которого я нейтрализовал. Поднял его и поволок вниз по лестнице, к «бобику».
Твою мать, день пропал! Смотри теперь за шакалами этими, жди, когда Каретниковы приедут, ведь из универа путь неблизкий. Я поднялся на пятый этаж. К этому моменту трое ментов распечатали квартиру, и один ворвался внутрь с пистолетом наготове:
— Лежать, руки за голову! Не двигаться! Я сказал — не двигаться, б…ть!
Внутрь вбежал второй. А третий, оставшийся у входа, посмотрел на меня и спросил:
— Чего тебе, мальчик?
— Меня зовут Павел Мартынов, я сын Романа Мартынова.
Мент кивнул.
— Это ты вызвал наряд?
Я кивнул.
— Это квартира моего друга. Пойду пока, позову понятых. — Удаляясь, я спиной чувствовал недовольный взгляд. Или так только показалось?
На четвертом этаже соседи и не думали расходиться, сгрудились, обсуждая инцидент.
— А вот и он, герой наш! — воскликнула женщина.
Подойдя к ней, я встал на цыпочки и прошептал, чтобы менты не услышали:
— Проконтролируйте, пожалуйста, чтобы ничего из квартиры не пропало. Теля Лора в долгу не останется.
— Конечно. Знаем мы этих, — проворчала женщина себе под нос. — Хуже грабителей!
Мы
— Есть честные и достойные опера, — возразил я, вспоминая отца. Как ни крути, а в работе он милиционер, а не мусор.
Да, он — домашний тиран и, похоже, социопат, но дело свое знал и любил, и растил нас честными. Вот только придерживался ли сам этих правил? И можно ли оставаться честным и чистым в шакальей стае?
— Идеалист ты, мальчик. — Она потрепала меня по голове.
В прихожей квартиры Каретниковых, прижав к стене бамбуковые удочки и опрокинув ведро, стояли два мешка с награбленным. Подвинув их, я забрал рыболовные снасти. Похоже, Илюха сегодня на рыбалку не пойдет. На прощание я бросил взгляд на двух распластанных на полу домушников и не удержался, пропел:
— Какая осень в лагерях!
— Понятых заказывали? — спросил Гитлер, заглядывая в квартиру.
Все, моя миссия закончилась. Вот только и уроки закончились. На ковер к директору я не успел. Наташка и Илья ждут меня у выхода из школы… Или уже не ждут? Я посмотрел на часы. Я опоздал на пятнадцать минут, и правильнее дождаться их здесь. Ну Илюху так точно, а Наташка, надеюсь, простит.
Я спустился на улицу, устроился недалеко от лавочки, где обосновалось шесть одушевленных камер наружного наблюдения — приподъездных бабок. Возбужденные и вроде как даже помолодевшие, все как одна они смотрели на ментовский «бобик» и обсуждали происшествие, сходясь во мнении, что богатыми быть не только неприлично, но и опасно, а Каретниковы совсем обнаглели, обирают бедных студентов и жируют, так что поделом им!
Жируют — ага. Они всего-навсего закрыли базовую потребность в пище, то есть работают за еду. Салями в холодильнике — так себе богатство. У них даже «москвича» несчастного нет.
Не прошло и пяти минут, как с дороги во двор свернули Илья и Наташка, увидели меня, подбежали.
— Тебе плохо? — обеспокоенно спросила сестра, наверняка решившая, что я не пришел, потому что упал и где-то валяюсь.
Ну а что ей еще думать, когда я недавно из больницы?
— Мне нормально, ему плохо. — Я кивнул на Илюху и рассказал про воров, и отчитался: — Родителям твоим позвонили, менты воров повязали, их было трое. Соседи к ментам приставлены, чтобы те не вынесли ценное. Так что иди, бди, а то можно после милиции нашей доблестной многого не досчитаться.
Закатив глаза, Илья выругался так изобретательно, что икнул бы любой боцман. Наташка сощурилась и припомнила старую обиду:
— Илья! Фу! Плохое слово! Плюнь, плюнь! Тебе не идет.
Он пропустил колкость мимо ушей, положил руки мне на плечи.
— Спасибо, друг!
— Я удочки возьму в аренду? Тебе точно сегодня не до рыбалки.
Заметив Илью, бабки смолкли, и одна, похожая на Шапокляк, прогнусила:
— Илюшенька, горе-то какое, там твою квартиру ограбили!
— Прекратите распространять сплетни, — гаркнул я. — Попытка ограбления пресечена. Не вводите людей в заблуждение! — я обратился к Илье: — Мы пошли. Благослови в бой!