Впереди - Берлин !
Шрифт:
Поехали. Метель - в пяти шагах ничего не видно, по полуметровому снегу колесному транспорту почти невозможно проехать, на каждом метре бронетранспортеры буксуют.
Стемнело. Километра за два до города наша группа сошла с медленно пробиравшихся машин. Двинулись пешком, с наслаждением вдыхая морозный воздух. Шли спокойно, в полной уверенности, что впереди уже четыре-пять часов находится первый эшелон узла связи и нас с минуты на минуту выйдет встречать полковник Мамаев.
Подошли к городу - никто не встречает.
– Никитин, может, не туда попали?
Осмотрелись -
– Ну-ка, разведайте, что тут есть!
Только солдаты охраны вошли в дом - началась стрельба. Вбежали в коридор и чуть не споткнулись о лежащее у порога тело немецкого офицера. Из комнаты уже выводили трех других немцев и несколько человек в штатском, но с подозрительной военной выправкой. Загнали их в комнату, поставили часового, а сами стали думать, как дальше быть.
– Время фронту докладывать, - сказал Катуков. Связались по радио с Шалиным. Михаил Алексеевич сообщил: "Сведения на 20:00 фронту доложены".
– Где Мамаев?
– Сам волнуюсь. Связи с ним нет.
В это время из разведки вернулся адъютант Балыков, доложил:
– Пробрался на три квартала, везде немецкие машины, Мамаева не обнаружил.
– Жаль Мамаева, - начал отпевать Михаил Ефимович.
– Такой рассудительный был человек! Как же он с людьми и рацией к немцам угодил?
Мотоциклетчики не могли быстро подъехать из-за снега, поэтому мы срочно вызвали по радио тяжелый танко-самоходный полк полковника Д.Б. Кобрина и роту автоматчиков на "виллисах" от Дремова. Когда они подошли (через два часа!), почувствовали себя получше.
– Не перепутал он? Не уехал на север?
– спросил я Никитина.
– Полковник не может север с югом перепутать,- отвечал Никитин.
– Я его лично инструктировал.
– Все же надо поискать, послать людей, - беспокоился Катуков.
– Маршрут я ему давал через Бомст. Север исключается!
– упорствовал Никитин и показал на карту. Действительно, все восемь дорог этого района вели только в Швибус: сбиться с пути просто невозможно.
Внезапно Катуков почувствовал голод.
– Корочки хлебца не найдется, браток?
– обратился он к автоматчику.
– Даже с головкой чеснока, товарищ командующий, - лихо ответил тот: вкусы Михаила Ефимовича известны в штабе. Он пожевал немного, а потом усталость взяла свое: как был - в любимой бурке - прилег на диван.
– Кириллович, ты посиди с Никитиным, а я немножечко выключусь, - выговорил уже из последних сил.
Сижу и, чтобы разогнать дремоту, упорно стараюсь думать: "Как-то себя чувствуют гвардейцы, если нас, закаленных, и то сморило. Ведь они в худших условиях! Нам хоть выпадает попасть в теплое помещение, иногда какой-то лишний часок вырвать для сна, а как они, бедолаги? Днем и ночью в бою и на марше уже пятнадцать суток почти непрерывно! На остановках и фильтры надо
И только дошел до этих грустных мыслей - распахнулась дверь, и Никитин закричал:
– Мамаев!
Высокий черноволосый Мамаев легко вошел в комнату и изящно приложил руку к шапке:
– Товарищ член Военного совета, как квартирка? Сплю я, что ли? Вроде не сплю.
– Это я лично подобрал, специально для вас!
Катуков приподнял голову. Мамаев все так же изящно повернулся к нему, подошел и почтительно склонился над лежащим Михаилом Ефимовичем.
– Товарищ командующий армией, гвардии генерал-полковник танковых войск! Эту квартирку подобрал специально для вас!
– Да он никак еще и доволен собой? Интонацию Катукова передать не берусь: тут Гоголь нужен.
– Наверное, и поужинали плотненько?
– Так точно, товарищ командующий, - твердо ответил Мамаев.
– Ах, вы поужинали, - сглотнул слюну Михаил Ефимович, - а другие еще и не обедали! А чем, кстати, объясняется ваше опоздание?
– Невозможно было проехать, товарищ командующий, немецкая авиация летает над дорогами.
У вошедшего в комнату Павловцева от ярости раздуваются ноздри:
– Разрешите доложить. Рации, люди и машины прибыли согласно списку. За опоздание полную ответственность несет полковник Мамаев. Готов доложить Военному совету подробно.
Но подробно не получилось - слишком кипел Павловцев:
– Полковник каждому появлявшемуся в пределах видимости самолету низко кланялся. Говорю ему: "Вперед надо!" Но он из всего курса обучения только одно запомнил: при налетах надо рассредотачиваться. Немцы и не бомбят, а он все свое: "Приказываю рассредоточиться!"
– Значит, всю дорогу рассредотачивались и сосредотачивались?
– Так точно, товарищ генерал,- волновался Павловцев.
– Успокойтесь, разберемся с ним позже, после операции.
Мы пытались всеми мерами помочь Мамаеву, но не в коня был корм: уж слишком неподготовленным к сложной боевой обстановке оказался этот человек. И вскоре распрощались мы с ним без особого сожаления, сказать по правде. Отправился он в другую армию. Может, рановато человек выскочил наверх, получит работу поменьше, наберется практического опыта и подтянется?..