Впереди разведка шла
Шрифт:
Множество глубоких оврагов, чередовавшихся с высотами, позволили создать здесь широкую сеть инженерных сооружений, до предела насыщенных артиллерией. Не ограничиваясь этим, фашисты усиленно активизировали свою оборону группами танков и штурмовых орудий.
Бригада получила задачу: организовать преследование противника и с юго-востока взять Малую Лепетиху. Но здесь мы столкнулись еще 'с одним неприятелем — непогодой.
Такую зиму вряд ли кто из нас помнил. Начудила она в гирле Днепра. То стояли морозы, снега намело в камыши на берегу реки и рукавов ее великого устья. Тонкий лед хрустел под железными щупами разведчиков на Конке и Чайке, и немцы на правом берегу
Оголились поля, раскисли. Легче было ногу вытащить из сапога, чем сапог из липкого месива. Шинели намокали, впитывали влагу, как губки. Это днем. А ночью все покрывалось ледяным панцырем.
Отходя, гитлеровцы побросали исправные пушки, автомобили, даже танки. Теперь дороги существовали лишь на топокартах. Раскисшие, разбитые, они оказались гибельными и для нашей, отечественной, и для американской техники. Танки шли медленно, как бы прощупывая своими железными лапами каждый шаг. Полями двигались цепочки людей с тяжелой ношей — минометными стволами, ящиками боеприпасов, канистрами горючего...
Но, несмотря на все козни природы, бригадные колонны шаг за шагом приближались к Большой и Малой Лепетихе. Обстановка подсказывала: у противника остался единственный путь отхода — через эти населенные пункты.
Об использовании бронетранспортеров для ведения разведки не могло быть и речи. Все сидели по уши в грязи. А сверху настойчиво требовали свежих данных о противнике.
Долго не удавалось взять «языка». Капитана Козлова в недавнем поиске ранило, он находился в медсанбате. Его заместитель — горячий и неуравновешенный капитан Савченко,— получив от начальства нагоняй, немедленно решил готовить поисковую группу. Такая поспешность привела к трагическим последствиям — разведчики ночью нарвались на засаду и потеряли шесть человек убитыми. Вынести их не удалось. Только случай помог остальным отойти. Среди раненых оказался и сам капитан Савченко...
Даже у бывалых разведчиков настроение резко упало. Еще и погода выматывала душу: небо словно насквозь пропило, дождь нудил беспрерывно — днем и ночью. Люди промокли до нитки, ходили понурые, забрызганные грязью...
Посыльный приказал прибыть к комбригу. Быстро накинув кожаную куртку — она здорово тогда спасала от этой моросящей напасти, я поспешил в штаб.
Полковник Артеменко поздоровался, предложил сесть. Вид у него был не из лучших — щеки покрыты серым налетом, красные, утомленные глаза. Перед ним стояла кружка с кипятком.
Вспомнив о злополучном поиске, Василий Михайлович зябко пожал плечами:
— Эх, мать честная, таких хлопцев потеряли! Но кто знал, что подобное случится...
Комбриг раскрыл карту.
— Обстановка требует хорошенько разглядеть не мецкие тылы. Малая Лепетиха, а дел может больших натворить. Авиация наша пока на приколе. «Кукурузники» порхают, да и те изредка. Вся надежда на вас...
Тут же выработали план действий. Заключался он в следующем: одну группу поведет Михаил Григорьев, вторую — я. Задача Григорьева — пройти через боевые порядки 1-го батальона, захватить пулеметную точку. Без стрельбы здесь не обойдется. Это как бы отвлекающий маневр. Моей группе в это же время следовало бесшумно просочиться в глубину обороны немцев, получить точные сведения о наличии вражеской техники. Мы знали, что ее там предостаточно: «тигры», «фердинанды»,
Вышли, когда стемнело. Дорога вязкая. Чернозем пудовыми гирями налипал на сапоги...
Шли сначала с группой Григорьева, потом разошлись, дружески похлопав друг друга по спине.
Цепочкой потянулись к нейтральной полосе. Нашли большую воронку. Спустились. Стали наблюдать и ждать.
Группа Григорьева подобралась к первой траншее немцев, разведчики принялись растаскивать проволоку. Как и следовало ожидать, гитлеровцы, почуяв неладное, расцветили местность ракетами, подозрительные участки стали неистово поливать пулеметным огнем, долбать минами и снарядами. В свою очередь по противнику открыли оговь наши стрелковая рота и минометный взвод. Разведчики, укрывшись за песчаными холмами, периодически дергали за шнуры, и всевозможные бренчалки, подвешенные к проволоке, трезвонили, раздражая гитлеровцев. Те опять стали дубасить из пушек, крестить огнем мнимого противника.
Когда немцев утомила эта игра, мы по-пластунски подползли к заграждениям. Впереди — сапер с миноискателем и ножницами. Продвигались с предельной осторожностью, опасаясь «хлопушек». Эти мины, похожие на небольшие раковины со створками, незаметные для глаза, лежали в граве. Стоило только задеть проволочку, они прыгали, взрывались в воздухе, осыпая все вокруг шрапнелью.
Первая траншея осталась позади. Стали углубляться в тыл, пошли во весь рост. Я шел в немецком маскировочном костюме, камуфлированной каске, обтянутой сеткой. Остальные шестеро, тоже одетые во все немецкое — Ситников, Петров, Брусков, Шуваев, Ермолаев, Сафонов,— тянулись гуськом настороженным шагом. В кромешной темноте мы то натыкались на мокрые кусты, то неожиданно возникал поваленный телеграфный столб. Кто-то споткнулся, упал, чертыхнулся...
Пройдя с километр, услышали голоса. Свернули чуть левее.
Немцев оказалось трое, у заднего за спиной горбатилась радиостанция. И тут мы обнаружили телефонный провод. Резать не стали, пошли по его следу.
Снова немцы. Четверо. Остановились. Чвак-чвак — силуэты растворились в темноте. Пронесло...
В пути мы находились более часа, часто останавливались и прислушивались, готовые к оклику и выстрелу. Малейшее движение, чуть слышный шорох, скрип, металлический лязг — все заставляло настораживаться, затаивать дыхание.
Дождь поутих, стало проясняться. До нашего слуха донеслись звуки губной гармошки. Впереди вырисовывался орудийный ствол.
Прятаться не было никакого смысла, решили идти прямо на «музыку».
В орудийном окопе спиной к нам сидел на станине немец и пиликал на гармошке. Я интуитивно разделял желание ребят пристукнуть этого меломана, чтобы красотка Кетхен не успела доцеловать своего дружка, но впереди было задание поважней. Не задерживаясь около огневых позиций батареи, разведчики укрылись на кукурузном поле.
Расположение удобное. Стали готовить место для наблюдения. Его оборудовали в старом окопе, который углубили саперными лопатами, вымостили кукурузными стеблями, прикрыли сверху.
Отсюда ушла первая радиограмма. В ней сообщалось о батарее, а также о местонахождении разведчиков.
Медленно начало светать. День — серый, пасмурный вставал, но низковатые облака создавали впечатление, что это не день настает, а подкрадываются сумерки.
В бинокль просматривалась вскопанная земля, пласты срезанного дерна, песчаные гребни на позициях замаскированных пушек, блиндажи... А дальше, в тумане чернели контуры деревни — Малая Лепетиха. По прямой к ней — километра четыре.