Впереди разведка шла
Шрифт:
— Волноваху еще не забыл?
— Да как же ее забудешь! Ведь мы там такого шума наделали. А станцию как брали...
— Вот и хорошо, что помнишь. Тут волновахские товарищи приглашают нас на праздник первой годовщины освобождения города. С комбригом мы уже переговорили — решили послать тебя с Шуваевым, а также замполита артдивизиона Моисеева и командира минометной роты Фарахутдинова. Оформляйте документы — и в путь-дорогу. Не возражаешь?
— О чем речь?..
После недолгих сборов нас собрал подполковник Герасименко.
До Сталино ехали железной дорогой, а на вокзале пересели на машину. Не обошлось и без приключений. Дорога — одно название! Занесло нас в болото, да так, что пришлось машину вытаскивать трактором. Помятых, грязных доставили прямо в парк перед райкомом партии на многолюдный митинг...
Мы рассказали о том, как гвардейцы-волновахцы громили гитлеровцев на Молочной, Днепре и Южном Буге; жители района в свою очередь говорили о той помощи, которую они оказывают фронту. Только на строительство колонны для 65-й Волновахской танковой бригады было собрано почти полтора миллиона рублей.
А на следующий день комсомольцы пригласили в клуб при паровозном депо. На торжественном ужине преподнесли нам огромные букеты цветов. Начались танцы.
Вот тут-то все и началось. С гопаком или чем-то в этом роде я бы еще справился, а вот с танго, фокстротом... Секретарь райкома комсомола Вера Киселева, заметив, что я стараюсь держаться в сторонке, разгоряченная весельем, хотела было затянуть меня в круг, но я уперся бычком.
— Почему не танцуешь, Саша? Может, наши девчата не нравятся?
— Да нравятся, но танцор из меня никудышный...
— А кто же нравится?
Я показал на девчушку в красном платье с необыкновенно большими голубыми глазами и толстыми косичками.
— У тебя глаз настоящего разведчика,— засмеялась Вера.— Это Люба Макарычева. Работает бухгалтером в депо, секретарь комсомольской организации. Пойдем, познакомлю...
И я на ватных ногах пошел знакомиться...
После танцев провожал Любу домой на улицу Деповскую. Люба рассказывала о себе, о работе, об отце, который воевал и был сильно контужен... А у меня путались все мысли и слова. Хотелось взять ее под руку, но не решался. Просто чертовщина какая-то! С «языками» управлялся, а тут оробел, как пацан...
Перед нашим отъездом в Котовск Люба пригласила всю делегацию домой. Познакомила с сестрами, подругами. Продуктов в то время было не густо, но стол девчата соорудили на славу. Слушали музыку, танцевали... Договорились вот так же встретиться после Победы. Только Миша Моисеев не разделял общего веселья — то и дело уходил на кухню, курил. Когда Лиля Дегтярева спросила, почему он такой грустный, ответил:
— Хорошо бы собраться так после войны, но чувствую — споткнусь где-то об пулю или осколок...
Лиля заплакала. К старшему
Наступило время расставания. В Сталино приехало из Волновахи много провожающих. Среди них и Люба. Людно на перроне, шум, гам, пожелания доброго пути, победы, объятия, поцелуи... В честь нашего отъезда местный радиоузел врубил на полную громкость репродуктор, полилась знакомая мелодия:
Помню, как в памятный вечер
Падал платочек твой с плеч,
Как провожала и обещала
Синий платочек сберечь...
И тогда я бросился по вокзалу, чтобы купить Любе какой-нибудь подарок. Синий платочек не нашел, а вот кисейный розовый раздобыл... Он до сих пор хранится в нашей семье, поблекший от времени, как самая дорогая реликвия.
До последнего момента не знали, когда и куда нас перебросят. Поговаривали — в Румынию или в Венгрию. Но то были лишь предположения. Только к концу сентября обстановка прояснилась — корпусу предстояло сосредоточиться в районе венгерского города Сегед.
Для управления корпусными частями на период передислокации были созданы три оперативные группы. Первая, возглавляемая начальником штаба полковником Лямцевым, руководила погрузкой и отправкой эшелона из Котовска. После отбытия в новый район сосредоточения обязанности Лямцева возложили на старшего помощника оперативного отдела майора Иванова.
Вторая группа во главе с заместителем командира корпуса генералом Баскаковым обеспечивала выгрузку эшелонов на станции Рени и их отправку на баржах по Дунаю, железной дорогой и своим ходом.
Генерал Свиридов и несколько штабников составляли третью группу, которая выехала в Сегед. Комкор побывал на переправах через быструю Тису, ознакомился с местом сосредоточения и организовал встречу корпуса.
Несмотря на многие дорожные неувязки, прибыли к месту в назначенный срок — 28 октября 1944 года. Здесь нас подчинили 46-й армии, которой командовал генерал-лейтенант И. Т. Шлемин. Совместно с ее войсками 2-му гвардейскому Николаевскому механизированному корпусу предстояло принять участие в Будапештской наступательной операции.
Венгерская рапсодия
Венгрия. До вступления на территорию Венгрии мы уже многое знали об этой стране. Беды не раз вили под ее крышей свои гнезда, столетиями венгры изнывали под игом иноземных поработителей, были придавлены гнетом собственных феодалов и помещиков. Владычество турецких султанов. Грабежи жадной династии Габсбургов. Фашистская диктатура Хорти.
Сколько же мук и терзаний перенес этот маленький гордый народ, сколько раз поднимался он на борьбу, захлебываясь кровью! Недаром Шандор Петефи, истинный сын своей многострадальной родины, вопрошал в одном из стихотворений: