Впереди - самое лучшее

Феррарелла Мари

— К одному. — Поцеловав ее в шейку сбоку, Грант почувствовал ее податливость. Он никогда в жизни не испытывал такого влечения. — Хочешь узнать его?

— Возможно.

Казалось, будто последнее слово пришлось силой исторгать из ее уст.

— Мы пьяны от счастья.

Во всяком случае, он уж точно. Покрыв ее шею быстрыми поцелуями с другой стороны, Грант ожидал, что с ее губ вот-вот сорвется стон.

— И друг от друга.

— Да.

Шайен опустила голову, и губы их встретились.

Грант взахлеб

целовал ее рот, лицо, плечи, шею. Череда поцелуев влекла ее в сладостную бездну: туда она и стремилась попасть. Она его. Пусть он возьмет ее.

О’Хара ни разу не чувствовал себя таким смиренным, трепетным. Ни перед одним из своих завоеваний. Его сердце гулко билось, когда ее пальцы занимались пуговицами на его рубашке.

Моя.

Глава одиннадцатая

Он не смог.

Да поможет ему Бог, но он оказался не в силах заставить себя. Не сумел принудить себя взять то, что столь обольстительно предлагали ему.

Подавив в себе безмерное желание, совладав с собой так, что ему бы позавидовал и супергерой, Грант положил ладони на руки Шайен: ее пальцы прекратили расстегивать пуговицы на его рубахе и перестали касаться его разгоряченной кожи.

Обозвав себя дураком, Грант осторожно развел ее руки.

Шайен ошеломленно смотрела снизу вверх на Гранта. Ее содрогающееся тело по-прежнему было охвачено огнем. В ее взоре читалось удивление и смущение. Ее взгляд требовал объяснения.

— Полагаю, будет лучше, если мы здесь и остановимся.

«Она, вероятно, никогда не узнает и никогда не поймет, чего стоил этот отказ», — подумал он. Только что в знак протеста у него скрутило желудок.

— В чем причина? Я что-то делаю неправильно?

Неправильно? Да он никогда не чувствовал себя в более верных руках. Не из-за себя он отступает. Из-за нее, из-за того, что будет с нею, если он не остановится.

— Нет, это я неверно веду себя. — Ему хотелось прижать ее к себе, однако он не смел. Дотронься он до нее, почувствуй, как ее кожа трепещет под его ладонью, его бы уже ничто не остановило. — Так неправильно. Ты же не хочешь быть со мной.

— Нет, хочу.

Ее голос выдал безграничность ее желания. Играя сама с собой, пытаясь усмирить собственные чувства, Шайен все равно знала: она желает быть его женщиной, страстно жаждет, чтобы ею обладали. Пусть он даже и не полюбит ее. Она бы пошла и на этот шаг, потому что ей были нужны его ласки. Она нуждалась в его прикосновениях. Ей была необходима его плотская любовь.

Она была на грани нервного срыва.

Грант не мог позволить ей допустить подобную ошибку. Пускай он и пробудил в ней желание, но не воспользуется ее минутной слабостью.

— Сейчас — да, — согласился он. — Ты потому желаешь близости, что я весь вечер пытался соблазнить тебя. Впрочем, я старался совратить

тебя, как только ты вошла тогда в ресторан и направилась ко мне. У тебя не было выбора.

Шайен не поняла, к чему он клонит. До нее дошло лишь то, что он отвергает ее. Какое-то неприятное чувство стало разливаться по ее телу — неприятное и обидное.

— Ты передумал?

О’Хара видел вспыхнувшую в ее глазах обиду. Ему захотелось обнять Шайен. Но тогда все его усилия пошли бы насмарку. А они стоили ему немало.

Грант хотел, чтоб она поняла его.

— Ох, я по-прежнему хочу обладать тобой, хочу столь сильно, что весь горю. Однако я не желаю, чтобы ты была на моей совести, Шайен. Ты совершенно четко и ясно объяснила, какого рода тебе требуются отношения, и это не та связь, что я могу предложить.

Неужто он считает ее умственно неполноценной? Как будто она не брала этого в расчет? Разве она надеялась настолько пленить его, что он кинется на колени и тут же сделает ей предложение? Неужели он полагает, что она такая дура?

Она уязвленно вскинула подбородок.

— Мне это известно.

Грант испытующе взглянул ей в лицо, желая убедиться, что она осознала его мотивы. Он поступает так ради ее блага. Не ради себя. Если бы дело касалось только его, он бы удовлетворил свое желание, которое не оставляло его с тех пор, как он впервые увидел ее.

— Итак, тебе ясно?

Потрясение пронзило Шайен с ног до головы.

— Нет, мне нет. Ты совсем сбил меня с толку. Но, полагаю, понимать свою маму я стала немного больше.

«О Боже, мамочка, никогда я не испытывала такого ужасного унижения. Мне крайне жаль, что я не стремилась понять тебя лучше».

Проведя рукой по волосам, Шайен глубоко вздохнула. Не помогло. Она никак не могла справиться с внутренним трепетом. Страх овладел ею. А ведь следовало бы почувствовать облегчение.

В сущности, Грант правдиво сказал, что ему нужно, и ничего нового она не услышала. Одна ночь. Все, что ему надо, — провести с ней одну ночь. А потом они вежливо раскланяются, и каждый пойдет своей дорогой. Быть может, они не узнают друг друга, если повстречаются когда-нибудь вновь.

Он считает себя, предположила Шайен, благородным человеком. На глаза ее навернулись слезы, и она старалась прогнать их прочь.

— Вы поражаете меня, О’Хара, — хрипло проговорила она, желая придать своим словам язвительность. Но только и сумела, что не расплакаться навзрыд.

— Тебя? — Он рассмеялся, в голосе его ощущался привкус странной горечи. — Уж себя я точно поразил.

— Полагаю, в вас больше нравственной силы, чем вы сами считаете.

«Он не дурачит меня», — подумала Шайен. Она бы распознала обман. Всегда бы унюхала вранье. Однако ее собственная слабость застила ей глаза. Ее податливость и его обаяние.