Впервые на экране

Уиллис Конни

– Чтобы свет случайно не проник, – сказал он сквозь грохот.

– Что это такое? – спросила я. – Где мы?

– Тс-с, – сказал он, прикладывая палец к губам. – Сейчас будет сцена поцелуя.

Очевидно, он был прав, поскольку стрельба и взрывы прекратились, и внезапно заиграли скрипки.

Он взял у меня пакет с попкорном и стакан с «Сэвен-ап», на цыпочках прошел по коридору, присел, поставил их на пол, снова прислушался, приложив палец к губам. Судя по всему, смертельные налетчики вернулись, поскольку романтические звуки скрипок резко оборвались, зазвучали

трубы и ударные, а затем заревели моторы и завизжали покрышки.

– Сцена погони, – сказал Джек, возвращаясь ко мне. – Пора за дело.

– Ты сказал, что объяснишь мне, что это за место. Где кинозал?

– Я тебе все расскажу, клянусь. После того, как мы это сделаем. Снимай футболку.

– Что?

– Футболку. Снимай.

– Ты все тот же, а?

– Неправильный сюжет, – сказал он. – Ты должна была сказать «Ты уверен, что мы планируем такое же преступление?». А я бы сказал…

– Это не «Как украсть миллион», – сказала я.

– Ты права, – ответил он. – Скорее, «Джек-Попрыгун». Или «Я люблю неприятности». Снимай. И быстрее. У нас мало времени.

– Я не собираюсь ничего снимать…

– Успокойся. Это для фотокамер. В этом проходе и том, что снаружи, – сказал он.

Я продолжала стоять, скрестив руки на груди.

– Фотоаппарат в руках у мальчишки на футболке – не картинка. Там тонкопленочный цифровой фотоаппарат внутри.

Так вот зачем он рылся во всех этих шмотках в бутике «Принцесса Диснея». Искал футболку с фотоаппаратом.

– А почему ты не можешь воспользоваться камерой в твоем телефоне?

– Когда они проверяют тебя на охране, то сверяют информацию с базами данных полиции и ФБР.

– В которой ты есть, из-за гусей, – сказала я. – Так вот почему ты хотел, чтобы я с тобой пошла, чтобы я пронесла тебе фотоаппарат.

– Конечно. Так все негодяи поступают. Используют девушек, чтобы протащить ожерелье на таможне, получить информацию, выбраться из Восточной Германии…

– Это не фильм!

– В этом ты права. Вот почему мне так нужны эти фото. Так ты снимешь футболку или хочешь, чтобы я вытаскивал из нее фотоаппарат, когда она на тебе будет?

– Чудесно, – сказала я, стягивая футболку и отдавая ему. Стояла в боди, кипя от возмущения, а он вывернул футболку, оторвал пленочный цифровой фотоаппарат и отдал футболку обратно. Я натянула ее, а он снимал коридор, махнув мне рукой, чтобы я отошла в сторону и он смог сфотографировать длинную стену позади меня.

Снял стену, через которую меня провел, с одной и с другой стороны, а потом, вернувшись, снова прислушался.

– Сейчас вернусь, – сказал он и выключил фонарик. Мы снова погрузились во мрак, и он снова ушел вперед по коридору.

Казалось, его не было целую вечность. Я приложила ухо к двери, но слышала лишь взрывы и вопли с той стороны, где показывали «Смертельную ярость». А еще омерзительно бойкую музыку с другой стороны. Я напряженно вслушивалась, боясь, что шум утихнет в любую минуту, но он не умолк, хотя я услышала со стороны «Ярости» приглушенные голоса сквозь грохот.

Пожалуйста, пусть это не будут контролер

или охрана «Дрома», подумала я, очень желая знать, что там Джек делает. Не охрана, поскольку дверь открылась и мне пришлось отскочить назад. Из-за двери вышел Джек и закрыл ее.

– Не сможешь мою куртку найти? – прошептал он. Я ощупала пол, но тщетно, и снова сняла футболку и отдала ему. Он закрыл щель у пола.

– Благодарю, – прошептал он и через пару секунд включил фонарик.

– Ты сделал кадры? – спросила я.

Он помахал полоской цифрового фотоаппарата.

– Ага.

– Хорошо. Ты мне лгал.

– Нет, не лгал. Кроме того, Джимми Стюарт лгал Маргарет Салливэн, Питер О’Тул лгал Одри Хэпберн, Кери Грант лгал Одри Хэпберн. Негодяи всегда так делают.

– Это не оправдание. Ты пообещал, что сводишь меня на «Рождественское ограбление».

– Я это сделал, – сказал он. – Вот оно.

Он махнул рукой в сторону двери.

– Добро пожаловать в кинозал 28.

– Это не кинозал, – сказала я.

– Ты права, – согласился он. – Пойдем.

Он схватил меня за руку и повел вперед, туда, где поставил попкорн и «Сэвен-ап».

– Присаживайся, я все объясню. Давай, присаживайся.

Я села на пол, прижавшись спиной к покрытой ковром стене и сложив руки на груди, демонстративно. Он сел напротив.

– Этот коридор разделяется на два и ведет в кинозалы по обе стороны, – сказал он. – Если бы я не затащил тебя сюда, ты бы свернула, прошла по коридору и попала в зал 30, на «Смертельную ярость». А если свернешь в другую сторону, окажешься в зале 26, – добавил он, показывая большим пальцем в стену позади него. – Там сейчас показывают «Дорогу утятам!», и ты бы этого не узнала, пока не просидела пятнадцать минут, глядя на трейлеры. Решила бы, что попала не в тот зал почему-то, пошла бы, сказала бы контролеру, который бы извинился, но, поскольку ты пропустила начало «Рождественского ограбления», не пустил бы тебя обратно. Но наверняка были бы в продаже билеты на семь. Классный трюк, а?

– Но зачем…

– Им нужна последняя линия обороны на случай, если упорный фанат фильма пройдет все остальные файерволы. Такое едва может случиться, но иногда кто-нибудь может сделать то, что сделала ты, – не сможет войти, купит билет на другой фильм, войдет и попытается пробраться туда, куда хотел изначально.

– Но почему они просто не выключили табло?

– Они пытались, и это заставило нас заподозрить неладное, и мы придумали альтернативный план. Который ты видишь.

– Нас? – спросила я.

– Упс, я и забыл, – сказал он, спешно вскакивая, и принялся рыться в карманах.

– Что ты теперь делаешь? – спросила я.

– Пытаюсь сделать это прежде, чем в «Смертельной ярости» снова пойдет тихий отрывок.

Он посмотрел на красный стакан «Кока-колы».

– Ты же взяла «Сэвен-ап», так ведь? Не «Кока-колу»?

– Я взяла «Сэвен-ап», – сказала я, протягивая ему стакан. – Ты же не будешь делать из него бомбу-вонючку, а? – спросила я, глядя, как он достает фляжку и выливает туда коричневую жидкость.