ВПЛАМ: Шрамы, что превратились в морщины
Шрифт:
[Ияков: Кто сказал, что я собираюсь тебя убивать, Дью?]
[Дью: Что?]
[Ияков: Я не собирался с тобой сражаться. Сражения и убийства я оставил в прошлом – это для меня уже чуждо.]
[Дью: В таком случае зачем ты вообще пришёл?]
[Ияков: Договориться.]
Божество ухмыльнулось и разразилось в диком смехе. Его нимб засверкал ещё ярче, а крылья увеличились вдвое.
[Дью: Ахахахахах!!! ДОГОВОРИТЬСЯ?! АХХАХХААХХАХАХАХАХАХА!!! И что же ты можешь мне предложить? Я БОГ, А
Ияков стоял уверенный, как никогда. Его руки были за спиной, а он сам просто стоял и улыбался, умиротворённо закрыв глаза.
[Ияков: А что если я предложу тебе стать ещё сильнее?]
[Дью: Я и так сильнее всего, что только существует в этом мире.]
[Ияков: Нет. Иначе бы ты не гнался за новым телом и не боялся бы так Его…]
[Дью: …]
[Ияков: Ты же боишься Человека В Цилиндре и Галстуке… Он называл себя Ничто… Хоть ты и бог, но есть боги сильнее тебя, и ты это знаешь…]
[Дью: ХВАТИТ!]
От крика Дью стены посыпались, а вся планета задрожала. Мэнхэрд натурально упал в обморок, развалившись на мраморном полу. Лондауэр всё также восседал на троне, наблюдая за происходящим с комом в горле. Божество стояло хмурое и оскалившееся. И только Ияков был спокоен.
[Дью: Твои уловки на меня не сработают, смертный.]
Божество в мгновение ока приблизилось к мужчине и прикоснулось ладонью к его лбу.
[Дью: Умри.]
Время замерло.
[Дью: …]
[Ияков: …]
[Дью: …]
[Ияков: …]
[Дью: …]
[Ияков: Нельзя воздействовать на сущность, которую ты не можешь понять… Так работает эта сила.]
[Дью: Что… Что с твоей сущностью?.. Я не понимаю, что это – я никогда ещё такого не видел… Что это за воплощение?..]
[Ияков: Это Сила. То, за чем гонятся все в этом мире, и что так нужно тебе для победы.]
[Дью: …]
[Ияков: …]
[Дью: И что же ты требуешь от меня взамен?]
[Ияков: Оставить человечество в покое… Я понимаю, что ты рано или поздно завладеешь моим телом, но мне не жалко. Я достаточно потерял, чтобы быть готовым покинуть этот мир.]
[Дью: …]
[Ияков: …]
[Дью: Ни один предтеча никогда не воплощал Силу. Ты первый, человек…]
[Ияков: …]
[Дью: Ххх… Ты прав. Мне нужна Сила. С ней Порядок возымеет над Хаосом больше, нежели чем с кончиной человечества.]
[Ияков: Так мы договорились?..]
[Дью: …]
На лице божества было самое настоящее отвращение от того факта, что ему приходилось договариваться с каким-то смертным.
Тем не менее, его также гложило и то, что он увидел внутри Иякова. Он никогда в жизни ещё не видел настолько могущественную сущность среди людей.
[Дью: Договорились… Я выйду из этого тела, а ты подберёшь мой дар – им будет огонь, каким он
[Ияков: В таком случае скоро увидимся.]
[Дью: Это будет скоро, но ты и не поймёшь, что с кем-то увиделся.]
Дью сложил свои крылья, и нимб пропал с его чела. Он склонился на колени и резко всунул руку в свою грудь. Из раны хлынула кровь, а божество сиюминутно сжало в ладони собственное же сердце. Без крика или вопля тело мужчины просто испарилось и пылью рассеялось по воздуху.
[Ияков: …]
Дул ветерок. Некоторые стены рухнули, и отсюда можно было видеть белые облака, плывущие по небосводу. Лучи солнца окропляли лицо Иякова, отчего он слегка хмурился.
[Ияков: …]
Под его ногами был небольшой белый огонёк – источник невообразимой силы, источник абсолютного божественного могущества.
[Ияков: Но я пообещал себе остановиться.]
Ияков плюнул на пламя и затушил его ногой.
Эпилог
32 года спустя
[Ияков: А за луно-о-ой,
Там звёзды скачут в облаках.
А за луно-о-ой,
Летаю я в наивных снах.
А за луно-о-ой…]
Жилистый и всё ещё мускулистый седой старичок напевал выдуманную самим же собой песенку себе под нос и методично взмахивал метлой, убирая белую пыль с пола.
Вокруг не было ничего кроме широких полей, лесов на горизонте, тропинки, ведущей к городу, и небольшой белокаменной церквушки.
[Ияков: А за луно-о-ой,
Ночь, словно девушка, нежна.
А за луно-о-ой,
Моя церквушка, как звезда,
А за луно-о-ой…]
Голубые глаза старика уже изрядно выцвели, а лицо обзавелось морщинами. Однако бицепсы и кубики пресса остались таковыми: он до сих пор регулярно занимался. У него ничего не болело, не страдал слух или зрение. В общем-то, старел он только внешне.
[Мэнхэрд: Добрый день, Ияванне.]
По тропинке к церквушке подскакал кудрявый зрелый мужчина со слегка кривоватым носом и грузным выражением лица.
[Ияков: Ваше Высочество, я же просил вас не называть меня Ияванне.]
[Мэнхэрд: А я просил не называть меня Вашим Высочеством.]
Мужчина решил не слезать со своего седла, но, тем не менее, он улыбался и даже пожал руку старичку.
Это был тот самый принц Мэнхэрд. Его отец Лондауэр умер уже как десятилетие назад, так что он носил теперь корону. За эти 32 года ничего такого в мире и не случалось: все потихоньку восстанавливались после того, что учудил Ияков, только и всего.
По-хорошему, люди должны были предать его смертной казни за такие ужасные преступления, но Лондауэр, как последний живой из трёх императоров, заступился за Иякова, и тот остался в живых.