Впусти меня
Шрифт:
Возможно, все это лишь совпадение. Но вдруг...
Оскар подошел к двери и прислушался. Мама мыла посуду. Он лег на кровать и выудил охотничий нож. Тот лежал в руке как влитой и весил раза в три больше, чем вчерашний кухонный тесак.
Он поднялся и встал в центре комнаты, зажав в руке свое сокровище. Нож был ослепительно красив и наполнял силой державшую его руку.
Из кухни доносилось позвякивание посуды. Оскар сделал несколько выпадов, пронзая воздух ножом. Убийца. Когда он научится управлять своей силой, Йонни, Микке и Томас больше не смогут
Убийца.
Он вернул нож в тайник. Это всего лишь игра. В жизни такого не бывает. Но ему все равно позарез было нужно узнать подробности. Причем немедленно.
Томми сидел в кресле и листал журнал про мотоциклы, качая головой и что-то напевая себе под нос. Время от времени он показывал какой-нибудь разворот Лассе и Роббану, где под картинкой были описания объема цилиндра или скорости. Голая лампочка под потолком отражалась в глянце страниц, бросая блики на одну бетонную и три дощатых стены.
Они были у него на крючке.
Мама Томми встречалась со Стаффаном, работавшим в полиции. Томас не особенно жаловал Стаффана, скорее наоборот — считал его скользким типом, склонным к нравоучениям. К тому же он был религиозным. Но через мать Томми удавалось разузнать вещи, которые Стаффан вообще-то не должен был ей рассказывать, а она вообще-то не должна была рассказывать Томми, но...
Таким образом он, к примеру, был в курсе расследования ограбления магазина электроники в районе Исландсторьет. Которое они же — он, Роббан и Лассе — и провернули.
Грабители не оставили никаких следов. Мать прямо так и сказала: «Грабители не оставили никаких следов». Со слов Стаффана, конечно. Даже машину никто не заметил.
Томми и Роббану было по шестнадцать, и они учились на первом курсе училища. Лассе было девятнадцать, у него было не все в порядке с головой, и он работал сортировщиком запчастей на заводе электроники в Ульвсунде. Зато у него имелись водительские права. И белый «сааб» 1974 года выпуска, с номерными знаками, подделанными черным фломастером перед налетом. Как выяснилось, зря, потому что машину все равно никто не видел.
Свою добычу они припрятали в пустом подвальном помещении, отведенном под склад, напротив комнаты, где они обычно тусовались. Перерезали цепь болторезом и вставили новый замок. Они пока и сами не знали, как будут сбывать краденое, вся фишка была в самом налете. Правда, Лассе удалось толкнуть кассетник какому-то чуваку с работы за двести крон, но этим пока дело и ограничилось.
К тому же имело смысл выждать какое-то время и уж точно не поручать такие вещи Лассе, потому как он был... нестандартно мыслящий,как выражалась его мать. Но с момента налета прошло уже две недели, да и у полиции образовались дела поважнее.
Томми
— Ну ладно! Колись.
Томми показал ему разворот журнала:
— «Кавасаки». Триста кубов. Прямой впрыск, и еще...
— Хорош! Давай рассказывай.
— О чем? Про убийство, что ли?
— А то!
Томми прикусил губу, сделав вид, что собирается с мыслями:
— Та-ак, как там было-то...
Сидя на диване, Лассе подался вперед всем своим долговязым телом, сложившись вдвое, как перочинный нож:
— Все выкладывай!
Томми отложил журнал и посмотрел на Лассе в упор:
— А ты вообще-то уверен, что хочешь это слышать? Жуткая история.
— Да ладно!
Лассе храбрился, но в его глазах Томми читал тревогу. Достаточно было скорчить страшную рожу, заговорить не своим голосом, не реагируя на просьбы прекратить, как Лассе впадал в панику. Однажды они с Роббаном вырядились как зомби, размалевали физиономии материнской косметикой и, выкрутив лампочку в потолке, стали поджидать Лассе. Кончилось все тем, что Лассе наложил в штаны, а Роббан приобрел фингал под глазом, на том самом месте, которое собственноручно разукрасил синими тенями. С тех пор они старались лишний раз его не пугать.
Лассе поежился на диване и скрестил руки на груди, всем своим видом давая понять, что ему все нипочем.
— Ну, короче, это было не обычное убийство, если можно так сказать. Чувака нашли... висящим на дереве!
— В смысле?! Повешенным, что ли? — переспросил Роббан.
— Да, повешенным. Только не за шею. За ноги. В смысле, он висел вниз головой. На дереве.
— Да ладно, от этого же не умирают!
Томми многозначительно посмотрел на Роббана, словно тот высказал интересную мысль, и затем продолжил:
— Нет. От этого — не умирают. Но ему еще перерезали горло. А вот от этоготочно умирают. От уха до уха. Вспороли, как... арбуз.
Он провел пальцем по горлу, показывая, как это было.
Лассе невольно вскинул руку к горлу, будто защищая его. Потом медленно покачал головой:
— Ну и почему он так висел?
— А сам-то как думаешь?
— Не знаю.
Томми с задумчивым выражением потеребил нижнюю губу.
— А самое странное вот что. Если человеку перерезать горло, он умирает. И крови при этом бывает столько, что мало не покажется. Так?
Лассе и Роббан кивнули. Томми потянул время, прежде чем обрушить на них бомбу:
— Но под ним на земле... вообще не было крови. Всего пара капель. Хотя из него должно было вытечь несколько литров, пока он там висел.
В подвале повисла тишина. Лассе и Роббан растерянно уставились взглядом куда-то перед собой. Роббан очнулся первым:
— Я знаю! Его убили где-то в другом месте. А потом подвесили там.
— Мм... Но зачем вообще вешать его на дерево? Когда кого-то убивают, обычно стараются избавиться от трупа