Врачебная ошибка
Шрифт:
– Из полиции? – встревоженно переспросила мать Антона, вытирая красные от стирки руки о засаленный передник. Это была невысокая, очень полная женщина с одутловатым лицом, на котором отражалась вселенская усталость. Неудивительно, ведь жизнь в таких условиях никого не красит, да и оптимизма не прибавляет. – Антошка натворил что-то?
– Нет-нет, не волнуйтесь, – успокоил ее Павел. – Просто мы расследуем одно дело, и ваш сын может стать ценным свидетелем.
Бог знает, почему Павел решил пощадить чувства матери: рано или поздно, если версия подтвердится, ей все равно придется узнать о том, что Антон – убийца. Однако
– Антоша здесь не живет, он в Питере…
– Я в курсе, но мы никак не можем его разыскать.
– Разыскать? Он что, пропал? – встревожилась мать.
– Не то чтобы… Но мы подумали, что ваш сын мог поехать вас навестить.
– Я давно не видела Антошу, – развела руками женщина. – Он сюда в последний раз пару месяцев назад приезжал. Говорил, что у него есть девушка, хорошая, и что они… В общем, он вроде бы к ней жить переехал. Я сказала ему, что они слишком торопятся, но Антон не слушал. Наверное, действительно влюбился?
– Вам не нравилось, что они встречаются?
– Не то чтобы… Судя по тому, что рассказывал Антошка, девочка эта из богатой семьи. А мы кто такие? Голь перекатная! Хоть он и пытается в люди выбиться, уехал отсюда, обещал нас потом в Питер перевезти… Господи, какой уж тут Питер – разве Антошке такие бабки заработать?!
– А девушка его знала, что Антон – человек небогатый?
– Он ее никогда не обманывал. Думаю, дело не в ней, а в ее родне: вряд ли они одобрили бы такое положение вещей – деньги к деньгам… Может, с ним что-то случилось?
– С чего вы взяли? – удивился Павел.
– Антон давненько не звонил.
– Насколько давненько?
– Недели две уже.
– Это кажется вам странным?
– Ну, не то чтобы он без конца названивал, но раз в неделю обычно прорезался. Я решила сама звякнуть, но телефон не отвечает.
– Ясненько… Что ж, спасибо за откровенность, Маргарита Семеновна. Всего доброго…
Вдруг женщина подалась вперед и схватила Павла за руку. Подняв к нему широкое, полное лицо, опутанное тонкой красной сеточкой сосудов, на щеках и лбу слишком близко подступавших к коже, она спросила:
– А почему вы у девушки Антоши не спросите, где он?
Вот оно – то, чего пытался избежать Трофименко. Но ничего не попишешь, пришлось отвечать.
– Нина умерла.
– Как… умерла?! – пробормотала мать. – Она же молоденькая совсем!
– Никто не застрахован от врачебной ошибки, – со вздохом ответил Павел.
– Но почему Антоша домой не приехал? Не позвонил, не рассказал, что такое несчастье… С Антошей все в порядке, вы меня не обманываете?
– Что вы, нет, конечно!
– Как найдете его, скажете, чтобы сразу позвонил мне?
– Разумеется. – Почему-то решив, что этого недостаточно, Павел добавил более мягким голосом: – Вы не переживайте, Маргарита Семеновна, все будет хорошо!
Павел уже собирался уходить, как вдруг женщина окликнула его.
– Да? – обернулся он.
– А может, вам с Костиком поговорить?
– Что за Костик?
– Костик, друг Антошин закадычный… Они в школе неразлейвода были, да и сейчас связи не теряют.
– А адрес друга можно получить?
Хорошо, что старший администратор Алла дала мне кое-какие имена людей, близко знавших Марию Митину. Среди них обнаружилась некая Анастасия Чечина – по словам Аллы, она являлась
По телефону мы с Анастасией договорились встретиться в пирожковой на станции метро «Черная речка». Признаться, выбор заведения общепита меня удивил: при такой «упакованной» подруге, как Мария Митина, можно ожидать увидеть кого-то под стать ей. Интересно, что за женщина эта Чечина?
Я получила ответ на свой вопрос десять минут спустя после назначенного времени, сидя за столиком в пирожковой. Помимо меня здесь находилась только парочка пенсионерок. Перед ними стояли два граненых стакана с чаем в подстаканниках, а на тарелке высилась горка аппетитно пахнущих пирожков. Меня вдруг захлестнула волна ностальгических воспоминаний. А ведь с тех пор, когда я была сопливой девчонкой, прошло совсем немного времени! Мама всегда была строгой. Являясь директором школы, в которой училась и я, она контролировала процесс моего обучения, проверяла домашние задания и ругала за плохие отметки. Папа же был для меня добрым волшебником. Всю неделю он работал и домой приходил поздно, зато выходные целиком принадлежали нам двоим. Вместе мы совершали набеги на кафе, где продавались изумительные пирожки, печеные и жареные, с рисом, мясом и капустой, и подавался жидкий, но такой вкусный и сладкий кофе с молоком. За день мы могли посетить пару-тройку подобных заведений…
Глядя на пенсионерок, уписывающих пирожки, я облизнулась и решила, плюнув на диету, себя порадовать. Что наша жизнь без маленьких запретных удовольствий?
Анастасия появилась ровно в тот момент, когда я водрузила на столик тарелку.
– Это вы – Агния? – спросила высокая, очень худая женщина в старенькой ветровке и витиевато завязанном на шее ярком шарфике. Волосы растрепаны, макияжа – минимум, и все же в лице ее таилось странное очарование. Чем оно привлекало? Может, выражением безмятежности? Такое выражение редко встретишь на лицах окружающих, особенно если им перевалило за сорок. Груз забот придавливает нас к земле, заставляя больше смотреть под ноги, нежели оглядываться по сторонам.
– Да, – ответила я. – А вы – Анастасия?
– Вы когда-нибудь позировали?
– Что?
– Для портретов, – уточнила собеседница. – У вас интересное лицо.
Смешно, а ведь я то же самое подумала про нее!
– Мой сын – художник, – ответила я.
– А я – фотохудожник, – рассмеялась Анастасия, и смех у нее оказался мелодичный и такой же приятный, как весь немного растрепанный облик. – Вы сказали, что хотели поговорить о Маше?
Я не сразу поняла, что она имеет в виду Минину: до сих пор никто так ее не называл, величая по имени-отчеству.