Врачеватель
Шрифт:
Холод обдал его с головы до ног. В груди завозился червь, и усмирить его было не так просто. Он знал, как злость и ярость могут застилать глаза, если дать ему волю, и знал, что в этот раз точно не должен так просто сдаться сам себе.
Врачеватель выдохнул. Улыбнулся и спокойно ответил:
– София совершила самый страшный грех.
– И какой же?
– Она посмела усомниться во мне.
Молчание. Ему удалось поразить её настолько, что пошатнулась ее смелость. Столько удивления и ужаса в красивых
– Ты… – от ярости она захлебнулась в собственных словах: – Она же…
– Она увидела меня, когда я лечил первого пациента. – он и не собирался скрываться. Перед лечением он обнажал свою душу перед пациентами, чтобы сделать все честно.
Он знал все о них. Они о нем. Надо же, получается Влада была права. Только его раздражало слово «кайся». «Исповедуйся» – звучит куда более правильно. Высоко и достойно.
– ***, – пораженно выдохнула девушка: – Она же твоя дочь! Ты убил ее только за это!?
– Я пытался объяснить ей, – спокойно пожал плечами Врачеватель. – Пытался рассказать о своей вере. Обратить. Но она сопротивлялась.
– Ты не человек. – губы пациентки побелели. Слова протискивались сквозь сжатые зубы: – Ты хуже зверя! Как это возможно, единственный ребенок…
– Ошибаешься.
О, как давно он мечтал рассказать об этом ей. С самого начала, как определил Владу в свои пациентки, он наблюдал за ними. Смеялся и мечтал, как расскажет об их глупости и самодовольстве.
А она была умной. Не нужно было много слов, чтобы объяснить.
– Не единственный, – добавил он с гордостью, и Влада тут же все поняла.
Замерла. Болезненно сглотнула слюну и выдохнула:
– Глеб…
Врачеватель замер. Веселье накрыло его, и он искренне захохотал. Запрокинул голову и от души смеялся.
А Влада сходила с ума от страха.
– Прекрати! – не выдержав, заорала она. – Прекрати! Хватит!
Нервы сдавали. Девушка задергалась в путах, но лишь сделала себе больно. Снова заскрипела балка. Быстрее закапала потревоженная вода. Зато оборвался смех.
Врачеватель снова посмотрел на нее и прищурился:
– Ты же любишь смеяться, Влада. Почему не разделяешь мое веселье?
– Повеселишься в аду, скотина, – процедила девушка сквозь сжатые зубы: – Вместе со своим выродком.
– Когда-нибудь, возможно, – равнодушно пожал плечами Врачеватель. – Я приду навестить вас, моих грешников. И там же, в аду, вы будете стоять на коленях и благодарить меня за то, что я отпустил ваши грехи на земле. Что уменьшил мучения за Гранью и не позволил опуститься на самое дно мук. Ты знаешь, что из ада можно вернуться? Можно омыть грехи, отмолиться. И большую часть я отмаливаю на земле за вас. Еще до смерти…
Он с блаженством прикрыл глаза. Собственная вера освещала его разум и, как каждый раз при рассказе о ней, его глаза засветились счастьем.
–
Блаженство схлынула. Её дерзость начинала раздражать.
– А хочешь, – прищурился он: – я покажу тебе, что у меня осталось? Покажу самый страшный балласт, что тянул всех вас вниз?
Понимание отразилось в ее глазах моментально.
Ну, до чего же умная, Боже. Может, хотя бы она сможет понять?
– Не подходи, – прошипела, обезумев от страха, когда он сделал всего шаг вперед: – Не подходи!!
Он равнодушно толкнул ее, вынуждая развернуться по оси.
Руки вывернулись. Болезненный крик эхом разбился о толстые стены и понесся дальше по пустым коридорам. Он держал ее за спину и не позволял повернуться обратно, с удовольствием ощущая, как от напряжения дрожат ее мышцы.
– Смотри… – прошипел на ухо. – Смотри же!
Она посмотрела.
Резко отвернулась. И все же заплакала.
– Ублюдок…
Он пожал плечами. Чем, интересно, ей не понравилась его коллекция сердец? Он же так тщательно выбирал емкость под каждое. Придумывал форму, заливал формалином. Расставлял красиво на открытой полке, словно собирал особенный узор.
– Ты не понимаешь. – Он пожал плечами и отпустил ее, поморщившись от очередного крика. – Мы вырезаем им сердца, потому что именно они держат их грех в теле. Если бы все мои пациенты просто умерли, в этом бы не было никакого смысла. Сердце – их цепи и кандалы.
– Ты просто чокнутый ублюдок, – всхлипнула девушка: – Вы с сынком просто сумасшедшие убийцы! Не больше!
Он все же влепил ей пощечину. Пожалел об этом в ту же секунду, но червь внутри уже ликовал, накормленный вспышкой бесконтрольной ненависти.
– Мы Врачеватели, а не убийцы… – прошептал, пытаясь унять бурю в груди.
– И как же вы, Врачеватели «лечили»? – Влада снова пыталась взять себя в руки и язвить: – По очереди? Ты по нечетным числам, а сынишка по четным?
Смелая.
Ну до чего же смелая.
– Нет, – он развернулся к ней спиной и с наслаждением чувствовал прожигающую спину яростный взгляд. – Глеб только учился. Я планировал, чтобы он провел пятую Жатву сам, но изменились обстоятельства. Тот курьер, которого вы нашли на берегу, помнишь? Это первый пациент моего сына.
– А что было до этого?
– До этого он наблюдал, учился, готовился… Искал их для меня…
Руки подрагивали, когда он вскрывал новую ампулу и упаковку с чистым шприцем. Он не любил эту свою слабость, но пытался мириться с ней.
Влада больше ничего не сказала. Молча наблюдала, как он подходит к ней, и смело глотала беззвучные слезы ужаса.
А потом, когда он оказался всего в двух шагах, плюнула ему в лицо.
– Ты сгниешь в тюрьме. – прошептала она, закрывая глаза: – Твой ад начнется прямо здесь, я обещаю.