Враг един. Книга третья. Слепое дитя
Шрифт:
– Ничто в этом мире не делается бесплатно, – раздумчиво проговорил Консул вслух.
Его собеседники обменялись короткими взглядами, и по губам женщины зазмеилась слабая улыбка.
– Верно… – медленно произнесла она. – Верно, не делается.
Эта женщина всегда говорила кристально чисто и грамотно, и было совершенно невозможно понять, из какой именно страны она родом. Вполне возможно, что даже из какого-нибудь из тех маленьких государств, что мечтают однажды тоже стать частью Альянса…
Время от времени Консулу становилось
– Ты принесёшь нам клятву, – мужчина в кимоно посмотрел ему в глаза. – Принесёшь клятву и примешь наше покровительство.
Черты его лица в неверном свете от пылающего камина на секунду расплылись и будто бы преломились, неожиданно напомнив Консулу какую-то уродливую погребальную маску. Он торопливо сморгнул несколько раз, отгоняя морок.
К вечеру после напряжённого рабочего дня от усталости вечно начинают слезиться глаза…
– Всего лишь слова? – усмехнулся Консул.
– Раны от меча заживут, а от языка останутся, – кивнул японец. – Слова много значат.
Консул надменно хмыкнул.
До настоящих политиков этим двоим явно было ещё очень далеко…
Женщина неожиданно рассмеялась мелодичным хрустальным смехом, не отрывая от него взгляда.
– Он хорош, кобэсими, – негромко сказала она, не поворачивая головы. – Он правда истинно хорош.
– Значит, вам нужен от меня просто вот такой… ритуал? – в последний раз уточнил Консул, поглаживая морщинистой ладонью набалдашник роскошной резной трости и прислушиваясь к журчанию декоративного фонтана в центре зала. – И ничего больше?
– Больше ничего, смертный.
Консул задумался.
Конечно, они вели сейчас какую-то свою игру – когда оно бывает иначе? – но, пока это было выгодно Альянсу… да и ему лично… почему бы не воспользоваться и не подыграть?
Вслед за собеседниками Консул поднялся с глубокого бархатного кресла, снова поневоле залюбовавшись на женщину: туго затянутые у висков волосы, нежная гибкая шея… длинные рукава с золочёным тиснением, вычурные складчатые манжеты, по локоть обнажающие тонкие изящные руки…
Хрупкая надменная аристократочка. А ведь, небось, действительно воображает себя элитой. Много лет назад, в ранней молодости, когда Альянс Независимых Сил в мире считали ещё не более чем амбициозным политическим проектом безо всякого будущего, Консулу уже приходилось видеть таких.
Им, простым солдатам, было тогда дозволено делать с этими девочками всё что угодно, а те подчас и готовы были на всё – лишь бы только сохранить жизнь своим мужьям-предателям, которые совсем недавно ещё считали себя хозяевами мира…
– Ну что же, я согласен дать клятву.
Миндалевидные глаза женщины жадно сверкнули под густыми чёрными бровями.
«…ты ведь позволишь мне забрать его себе, кобэсими?»
– У него волновик
Хватка державшего её мужчины не ослабевала; шипы нацепленного на его руку механического кастета прикоснулись к горлу.
«О чём они вообще? – успела бессвязно подумать Руби, судорожно сглотнув. – Какая синкопа? И что такое „хаук“?»
И вдруг она услышала очень-очень ровный, тоже какой-то совсем незнакомый голос Алекса:
– Не бойс-ся ничего…
Тот коротко посмотрел Руби в глаза, и девушку разом пробрала дикая, оглушающая оторопь от этого взгляда, заставившего будто мелко завибрировать все её внутренности.
Алекс не двигался с места, и Диана тоже не двигалась – оба они лишь синхронно, как в танце, выбросили перед собой раскрытые ладони, и Руби почудилось, что эти ладони внезапно тускло засветились, словно облепленные тучей каких-то фосфоресцирующих светлячков.
Диана, кажется, ещё что-то говорила, обращаясь к ней, но Руби уже ничего не могла разобрать. Ей сделалось ужасно жарко, по спине градом покатил пот, а потом краски вокруг изменились, как если бы она смотрела на происходящее сквозь переливающееся витражное стекло. Алекс и Диана вновь произносили какие-то слова, но почему-то Руби больше не слышала этих слов, а словно бы видела их, будто полосы света – как когда до рези в глазах смотришь на размазанные по небу следы закатного солнца, а потом резко зажмуриваешься, – ощущала их короткими хлёсткими ударами, электрическим током в собственных сосудах…
Схвативший её парень что-то нечленораздельно замычал, по его туловищу одна за другой прокатилось несколько слабых судорог, и хватка на горле Руби неожиданно разжалась.
В ушах у девушки зазвенело, как перед обмороком. Она шарахнулась в сторону и начала медленно – страшно медленно, словно вокруг неё был не воздух, а вода, – пятиться на деревянных ногах, не в силах оторвать от Алекса с Дианой глаз, из которых частыми каплями, совершенно помимо её воли, побежали слёзы. А потом окружающее пространство неуловимо дрогнуло, и кудрявый верзила, больше не обращая на Руби никакого внимания, конвульсивно обхватил себя руками и торопливо забормотал что-то странное и невнятное, вцепившись побелевшими пальцами в рукава мятой спортивной куртки:
– Не надо, не стану, нет… не стану, отпусти…
Мир вокруг замерцал перегорающей лампочкой и на долю секунды погас совсем, как будто в нём разом выключили все огни, а в следующий момент Руби вновь разглядела парней, слабо шевелящихся на асфальте. Она видела, как те один за другим поднимаются на ноги, пошатываясь и растерянно потирая себе лбы, а сама всё пятилась и пятилась, пока не упёрлась затылком в решётку велосипедной стоянки, стискивая скользкими от пота пальцами холодные прутья за своей спиной.