Враг един. Книга третья. Слепое дитя
Шрифт:
– Не стану, не стану, не стану, не надо, отпусти!!!
Алекс сделал ещё один шаг вперёд, и на месте его лица безотчётно всхлипывающей Руби на мгновение померещилась какая-то звериная морда… лисья морда с пылающими изумрудно-зелёными глазами… а из этих глаз струился поток чего-то грозного, неистового, неодолимого, от чего хотелось то ли укрыться, то ли наоборот…
(«…кто это? Что со мной происходит?!!»)
…наоборот, приблизиться к этому существу, притронуться, прильнуть к нему всем телом…
Огненное дыхание кого-то непредставимо огромного совсем
…и всё закончилось.
Оно и длилось-то, наверное, не дольше какой-нибудь там минуты.
И Руби вдруг снова ощутила шероховатую прохладу на своих мокрых от слёз щеках и снова услышала звуки города: гулкий грохот отъезжающего поезда, отдалённые автомобильные сигналы, скрипучие крики какой-то птицы над головой… А Алекс медленно опустил руки вдоль тела и вполголоса произнёс только одно слово:
– Вон.
И тогда все они развернулись и, словно пришпоренные, галопом припустили вниз по улице, куда-то туда, где светились голографические пирамидки на крышах беспилотных такси, а Диана давно уже стояла рядом и обнимала хлюпающую носом Руби крепко-крепко, как маленькую, как когда-то в детстве, в школе перед выпускным балом, и та чувствовала, как постепенно отпускает колотящий её крупный морозный озноб:
– Ну всё-всё, зайчик, успокойся… всё в порядке… всё уже снова в порядке…
…и казалось, что в волосах у Дианы затухают крошечные, будто пылинки, золотистые искорки.
Глава 4
– Я не знаю, что мне делать… Мне… мне очень плохо…
– А мне какое, по-твоему, должно быть до этого дело?
Мэйсон неуверенно, словно жеребец в стойле, переступил с ноги на ногу, оставляя на блестящем линолеуме лестничной площадки две расплывчатые грязные кляксы. Он стоял, сгорбившись и глядя в пол, бледный как смерть; мокрая насквозь щегольская курточка была застёгнута криво, нос казался каким-то заострившимся, будто клюв у нахохлившейся птицы, между бровей глубоким некрасивым шрамом залегла мучительная морщина.
«Чучело огородное, – неприязненно подумал Кейр. – Куклёнок…»
– Какая тварь вообще дала тебе мой адрес?!
В принципе Кейр, конечно, догадывался – какая. И даже примерно догадывался, зачем. Но, твою ж грёбаную в душу мать, насколько всё это сейчас было не в тему!
Сначала эта утренняя кутерьма с байк-клубом, потом кутерьма в Сигню, а потом ещё и любимое развлеченьице Тео (когда тому по какой-то причине казалось, что его оруженосец чересчур расслабил булки) – спарринг без щитов, который начался в небе и закономерно завершился глубоко на дне той чёртовой
И вот, пожалуйста: стоило только Кейру после всех этих увлекательных упражнений слегка прочухаться, подзализать раны и прыгнуть, наконец, домой – как нате вам… предрождественский подарочек прямо под дверью собственной квартиры.
Получите, как говорится, и распишитесь. Просто охрененное, мать его так, завершение этого долбаного понедельника.
И что с ним теперь прикажете делать? С лестницы спускать?
А вообще-то стоило бы…
– Бугор сказал, что это всё грёбаная чертовщина, – пролепетал Мэйсон, запинаясь. – И что только ты можешь здесь чем-то помочь…
– Меня ни дерьма не интересует, что тебе там наплёл Майки, младенчик, – зло сказал Кейр. – Он тоже, на хрен, вечно не головой думает, а дыркой в заднице…
Парень поморщился: вся лестница, казалось, насквозь провоняла табачным дымом. Когда-нибудь он всё же прикончит этого курилку из квартиры напротив…
– Но ты ведь можешь, правда?
Кейр угрюмо посмотрел через его голову на приоткрытую соседскую дверь, из-за которой тянуло чем-то острым и подгоревшим, и сжал зубы. Хватит, мать его, нечего тут устраивать… живые трансляции.
Парень небрежно прихватил пошатнувшегося Мэйсона за грудки, втягивая в гостиную, и тут же чувствительно приложил того спиной о жалобно задребезжавшие дверцы гардеробного шкафа.
– Силы и кровь, ага? – с издёвкой спросил он, опираясь рукой о стену рядом с его головой. – Осознанно и без принуждения?
Мэйсона мелко затрясло, и это было лучше всякого ответа.
– А я тебе, интересно, кто – мать Тереза? Исповедник душеньки твоей грешной?
– Пожалуйста. Я больше не могу так… я с ума сойду.
– Не ко мне вопрос, – отрезал Кейр. – Не я твой покровитель.
– Я не могу, босс… – повторил тот, внезапно всхлипнув. – Мне страшно…
Тянущиеся от него энергетические токи, напитанные ядрёной смесью ужаса, отчаяния и надежды, сладко били по нервам даже на расстоянии – грёбаный коктейль от шеф-повара, аж в ушах звенит. Чёрт подери. Если этот сопляк всё время вот так же держит себя, находясь рядом с Вильфом, неудивительно, что тот так надолго залип…
Знакомое жжение за глазами непроизвольно усилилось.
– Убирайся отсюда к дьяволу, Мэйсон, – отрывисто произнёс Кейр. – И никогда больше не смей до меня докапываться, усёк?
– Но… у тебя же тоже… ты же ведь тоже один из… один из них…
– Да что ты говоришь?! – радужки, похоже, всё же полыхнули красным, потому что Мэйсон вдруг отпрянул к стене, не сводя с Кейра глаз. – Надо же, твою мать. Офонареть. А я даже и не рассчитывал, что до тебя это когда-нибудь дойдёт…
Кейр оттолкнул от себя тяжело дышащего парня и раздражённо прошёлся вдоль заставленной грязной посудой барной стойки.