Враг государства
Шрифт:
— Не повезло. И что?
— Они запретили врачам выводить его из комы, якобы раз он спит, то с ним напрямую говорит бог. Ужас, — Ник покачал головой. — Жалко его. Но обещают, что госпиталь в суд на них подаст, может получится.
— Может.
— Ладно, дел полно, — Ник зазвенел ключами. — Ещё с Айзеком надо увидеться. А что он тебя так не любит?
— Это ещё мягко сказано, — ответил Беда.
Айзек Элисон по прозвищу Медведь не просто не любил Виктора, он его ненавидел от всей души. Но смог сдружиться с Ником, сыном своего врага. Странно, но Медведь всегда был
— Он такой и есть, — Виктор вышел за дверь, придерживая кота, чтобы не удрал. — Всегда таким был.
— Ладно, удачи, — Ник запер замок и пошёл к лифту.
— Много не пей, — предупредил Беда. — И с бабами аккуратнее, мне внуки не нужны.
Ник сделал вид, что усмехнулся, чтобы спрятать смущение.
— Ты, главное, сам не пей, — сказал он. — Жаль, что тебе дозвониться не смогу, а то бы каждый день проверял.
— Да не заморачивайся.
— Я маме обещал.
Тишина оказалась слишком гнетущей, и Виктор раскашлялся, чтобы её нарушить.
— Хотя бы сегодня не пей, — сказал Ник. — Хорошо?
— Хорошо, — ответил Беда.
— Ну, тогда пока, — Ник махнул рукой и побежал по улице, придерживая рюкзак.
* * *
Беда по старой привычке провёл пальцем по холодильнику. Всё никак не получается привыкнуть, что теперь нигде не найти умных сенсорных панелей, встроенных в каждую поверхность. Еды мало, зато есть початая бутылка водки. Вот только едва взяв бутылку, он вспомнил про обещание не пить хотя бы сегодня.
— Я приду за тобой завтра, — пообещал он.
И ещё нужно не забыть покормить кота послезавтра. Не было печали.
Виктор включил телевизор и прошёл к дивану, намереваясь уснуть подо что-нибудь скучное. На экране появилось довольное лицо Влада Сардана, ведущего новостей. Императорский Правдоруб, как любит называть себя он, или Императорский Жополиз, как прозвали его жители Карина за неимоверную любовь к восхвалениям императора. Ведущий потирал пухлые ручки и вещал с таким видом, будто наслаждается каждым звуком своего голоса.
— Предстоящий визит Верховного Судьи имеет шанс полностью перезапустить отношения людей и турсулунцев, — вещал он. — Формально Судья не является фактическим лидером всех кланов, он военный вождь, но его мнение учитывают во всех вопросах. Кроме этого, новый Судья — убеждённый ксенофил и неоднократно выступал за взаимное сосуществование двух рас. Даже имя, обратите внимание, он взял себе человеческое имя, чтобы…
На экране появилась запись турсулунца. Они растут всю жизнь, новый Верховный Судья был действительно стар, раз вырос таким огромным. Выглядит больше, чем печально известный Гобитрауд, который командовал Кланами десять лет назад.
— Ох ну ты и огромный сукин сын, — сказал Виктор. — Хорошо, что не придётся с тобой драться, как с тем уродом.
Он посмотрел на холодильник, вспоминая, осталось ли там что-нибудь съестное. Скорее всего, нет, но из дома выходить не хотелось. Беда зевнул.
— На переговоры съедутся и другие представители Альянса Ориона, но Империя Карин, как самый сильный участник, будет председательствовать на переговорах, — продолжал Влад Сардан.
На экране появился
…Сон был другим. Странное ощущение, будто это не сон, но и реальностью это не назвать. Виктор всё ещё оставался в своей квартире, но всё было иначе… будто всё искажено.
Кровать осталась прежней, но, казалось, будто она состоит из сотен или тысяч маленьких кубиков, имитировавших все неровности. Другая мебель тоже собрана из них. Стоило присмотреться, как кубики чернели, но оставались окружёнными светлым ореолом, как миниатюрная чёрная дыра. Беда встал на ноги, а кровать стала идеально ровной, будто сделана из камня, а затем все кубики рассыпались и начали разлетаться. Другая мебель исчезала тоже, исчезла даже вчерашняя бутылка. Остались только кирпичные стены, покрытые ржавыми трубами, и два одинаковых кресла. Над одним летал кубик, будто никак не мог найти своё место.
Беда пожал плечами и сел в ближайшее. Кубики тут же приняли форму его тела, но сидеть всё равно было неудобно. За спинкой другого кресла загорелся яркий синий свет, расположенный так, что не видно лица сидящего человека. Он щёлкнул зажигалкой и прикурил сигарету.
— Меня всегда занимал один вопрос, — сказал человек. Когда он затягивался, можно разглядеть черты его лица. — Существует ли талант? Казалось бы, что да, ведь некоторым людям определённые вещи даются очень легко. Кто-то разбирается в математике до того, как учится читать, а затем открывает световые двигатели. Разумеется, если не сопьётся по какой-либо другой причине. Кто-то с первого раза понимает сложнейшие теории, а кто-то так и не поймёт их никогда. Да даже более простой пример, кто-то играет на музыкальном инструменте сразу, а кто-то учится годами…
— Кто ты такой? — спросил Виктор. Он попытался встать, но кресло под ним изменило форму, становясь глубже и мешая подняться. Щёлкнуло в пояснице и это было больно… как в реальности.
— С другой стороны, есть я. Я с рождения не понимал в математике ни черта, не умел рисовать или играть на пианино. Я даже не понимал концепцию законов термодинамики, не говоря уже о чём-то более сложном. Но у меня было время, столько времени, сколько ты себе и представить не можешь.
— Не знаю, кто ты такой… — начал Беда, но незнакомец продолжил:
— И есть ты, Виктор. Когда смотришь на твою работу, сразу кажется, что у тебя есть талант. Когда ты берёшься за своё призвание, выходит настоящий шедевр. Мало кто может его оценить, но не сомневайся, что я из их числа. У тебя много вопросов, я знаю, но мало времени. У меня наоборот, мне уже не надо задавать вопросы, но у меня действительно много времени. Но, как я убедился, даже у бесконечности есть стартовая точка. И конечная, после которой бесконечность уже не является бесконечностью. И сегодня мы её поставим.