Враг мой – друг мой
Шрифт:
Сутулый к канаве подошел. И не сразу понял, что Астамира там нет. А когда понял, когда голову поднял, чтобы посмотреть по сторонам, было уже поздно. Астамир уже летел в прыжке, и одновременно с его полетом со свистом разрезал воздух Лонг Гиан. Увесистый медный наконечник опустился сутулому прямо на темечко, что-то громко хрустнуло... Автомат сутулого начал падать раньше, чем он сам. И упал прямо в подставленную Астамиром руку, из которой только что выпал Лонг Гиан...
Дальнейшее было выполнено на полном автоматизме. Перекатываясь, потому что равновесие после удара удержать не удалось, Астамир проверил предохранитель, и убедился, что стрелять
– Сейчас сюда придут... – сказал Умар хрипло. – Уходи быстрее...
– Неужели ты думаешь, что я брошу тебя! – сердито сказал Астамир и попытался посадить отца спиной к камню, чтобы потом взвалить его на плечи и унести отсюда подальше. Сначала просто подальше от места, куда наверняка вот-вот кто-то пожалует, привлеченный такой активной стрельбой.
– Отставить! – через силу громко сказал Умар. – Сюда смотри...
Он ткнул себя пальцем в верхнюю часть бедра, показывая. Вся штанина была пропитана кровью.
– Артерия... Здесь у человека артерия... Если она перебита, ему необходима помощь в течение десяти минут... Потом потеря крови будет безвозвратной... Не надо меня мучить... Здесь нет никого, кто сделает мне операцию... Не надо мучить... Я умру спокойно, зная, что ты ушел... Уходи...
– Я понял, папа, – сказал Астамир. – Я понял... Я уйду. У меня есть еще время. Пока кто-то подойдет, я уйду. Я успею... Но мне лучше бы вместе с тобой погибнуть.
– Не тебе решать, когда тебе гибнуть, – сказал отец сердито. – Есть высший суд... Там... – он поднял глаза к небу. – И там все решается... Если тебе дали жить сейчас, ты должен этим пользоваться... Никогда не гневи, сынок, Аллаха.
Отец чуть-чуть пошевелился, и лицо его не показало боли. Он никогда боли не показывал, как помнил Астамир, даже тогда, когда ходить не мог из-за контуженной спины. Даже не морщился. Только глаза открывались шире и становились темнее.
– Кто нас подкараулил? – спросил старший Атагиев. – Ты не знаешь этих людей?
– Я думаю, это «кладовщики»...
– Почему так думаешь?
– Они воевать не умеют... Реакции нет, не знают, как себя правильно вести, что делать вначале, что потом, как залечь... Это «кладовщики»... Даже мотопехота все это умеет... А «кладовщики» не умеют... Их войне не учат...
Где-то за забором, на территории, занимаемой мотопехотным батальоном, раздались глухие взрывы. Даже Умар услышал это.
– Что это? – спросил он.
– Сначала стекло разбили... – сказал Умар. – Потом бросили гранаты... Четыре... Одну за другой... В комнату... В камеру...
– В нашу?
– В нашу...
– Там негде было укрыться...
– Негде, отец...
– Ты один остался... Из всех...
– Еще и ты...
– Может быть... Если их врач что-то сможет сделать...
– Отец, сюда идут...
– Уходи, Астамир... Прощай, сын... Уходи... Если будет плохо, обратись к полковнику Раскатову... Только не к старшему лейтенанту,
– Он не захотел тебе помочь, отец...
– Он сделал все, что смог... Обратись к нему... По крайней мере, он тебе скажет, что со мной произошло, и скажет, где меня похоронили... Ты же знаешь, что нас не хоронят, как положено... Полковник скажет, ты выкопай меня и перенеси к матери... Рядом похорони... А сейчас – все... Уходи... Пусть хоть военный врач меня осмотрит... Без врача я умру. А он может что-то сделать... Не мешай им... Уходи...
– Я пошел... – Астамир начал пятиться, приседая, и при этом в каждой руке по автомату держал.
Откуда-то издалека раздалась автоматная очередь. Видимо, Астамира заметили. За первой очередью последовала и вторая. И только после этого он несколькими широкими прыжками пересек дорогу и скрылся в зарослях...
– Прощай, сын... Не может здесь быть врача, способного мне помочь... Если врач и есть, здесь не может быть операционной... И помочь никто не захочет... Прощай, сын...
2. УНИЧТОЖЕНИЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ
Макаров, как заметил полковник Раскатов, не расслабился даже за закрытой дверью в канцелярии, где его не могли услышать ни солдаты, ни сержанты. Похоже, Сергей Вячеславович начал жалеть, что пошел на поводу у полковника и ввязался в эту историю. Сейчас, видимо, майору казалось, что гораздо проще было бы вообще в стороне остаться... По крайней мере, так Раскатову показалось, и он рад был бы ошибиться в сыне своего бывшего командира и товарища. Оставаться в стороне все равно было никак нельзя, поскольку свидетели обвинения против «кладовщиков» были нужны в первую очередь старшему лейтенанту Тихонову, чтобы удачно закончить его историю.
– Как думаете, товарищ полковник, это не мы натворили дел?.. – прозвучал вопрос, и задан он был таким голосом, словно по вине офицеров спецназа, по крайней мере, локальная атомная война началась.
Макаров смотрел в лицо полковника внимательно и без эмоций, что как-то не соответствовало тону вопроса. И непонятно было, что в данном случае правдивее, интонации или выражение лица.
– А каких мы дел могли натворить? – не понял Раскатов. – Мы все сделали чисто. И не наша вина, если обстоятельства оказались сильнее нас. Все предусмотреть было невозможно, потому что мы не умеем читать мысли противника. Мы даже сейчас не знаем, что произошло...
– Ладно. Это узнаем... А как Умар Атагиев с сыном?.. Как все прошло?
– Не сразу согласился, как мы и предполагали. Хотел уйти от меня красиво и заявлял, что не может бросить товарищей. Пришлось ему объяснить, что майор Макаров его ситуацию просчитал, как просчитал действия «кладовщиков», и намерен выставить неподалеку, в видимости дверей, пост из бойцов спецназа... Таким образом, Умар понял, что дело не выгорит, и решил воспользоваться меньшим. Вызвал сына, и я закрыл дверь. Вот, кстати, ключ. Мы расстались около гаража. Я показал забор... Чуть позже оттуда послышались выстрелы... Уже после того, как я переоделся... Три автоматные очереди... Одновременно... Следовательно, это стрелял не часовой, поскольку часовые по трое, как комендантский патруль, не ходят, а комендантского патруля здесь не существует. Но кто-то оказался там, за территорией, словно специально ждал там Умара... Однако о том, что Умар будет бежать именно там, знали только мы четверо...