Враг мой – друг мой
Шрифт:
– Подозрения исключены, – сухо и резко заявил Макаров. – И Рубашкин, и Тихонов в это время находились рядом со мной. Мы на крыльце сидели, и я сразу послал Рубашкина вам навстречу – выяснить, что там происходит.
– Я не высказываю подозрения, Сергей Вячеславович... Ты неправильно меня понял. Я просто пытаюсь представить, что случилось. Мы просчитали ситуацию точно так же, как просчитал ее Умар со своими парнями. Это что значит, понимаешь? Это значит, что ситуация, в принципе, была достаточно простой, если сразу две независимые друг от друга группы ее просчитали одинаково, и кто-то еще, третий, мог ее просчитать со своей
13
Авгуры – жрецы в Древнем Риме, гадающие по полету и крику птиц. В переносном значении, – человек, делающий вид, что он посвящен во многие тайны и явления природы, обладает экстрасенсорными способностями и проч.
– Выйдем на крыльцо, – предложил Макаров. – Все на двадцать пять шагов ближе к информации...
– Пойдем, – согласился полковник.
Сейчас на крыльце не было лишних. Отряд, хотя и поднятый по тревоге, хотя и готовый к любому действию, напряженно сидел в казарме, словно спортсмен на старте, дожидаясь приказа.
– Ночь хорошая... – сказал Макаров. – Теплая...
– Шумная очень, – не согласился Раскатов, кивая в сторону казармы мотострелков.
Площадку перед казармой за кустами видно не было, но оттуда слышались голоса. В отличие от солдат-спецназовцев, солдаты-мотострелки ни к чему, как обычно, не готовились, только, похоже, вывалили из казармы, чтобы удовлетворить свое любопытство.
– Георгий идет, – первым услышал шаги майор. – Только почему оттуда?
Полковник повернулся.
Старший лейтенант Рубашкин с отделением солдат только что свернул на дорожку, ведущую к казарме спецназа. Но шел он не от ворот, а со стороны штаба батальона. И остановился около старших офицеров, сделав знак солдатам, чтобы они не задерживались на крыльце и проходили в казарму.
– Разрешите доложить? – обратился старший лейтенант к полковнику, но ответил ему майор, причем ответил вопросом:
– Ну?..
– Три трупа... Старший прапорщик и два прапорщика... Все с оружейных складов... «Кладовщики»... Старший прапорщик убит ударом по голове, – протянул Рубашкин подобранный на месте Лонг Гиан. – Прапорщики просто расстреляны... Тяжело ранен Умар Атагиев. Врач говорит, нужна срочная операция, которую он провести не в состоянии. У него даже инструментов для такой операции нет. Пробита артерия на бедре... Наложили жгут, ввели что-то для кровесвертывания, но надежды практически никакой. Истечет кровью...
– Вертолет, – сразу сориентировался Макаров. – Наш вертолет... Поднимай пилотов... Отправим в госпиталь.
Пилотов, как уже знал Раскатов, устроили на проживание в одной из комнат штабного корпуса, и Рубашкин хотел уже туда отправиться, когда Василий Константинович остановил его новым вопросом:
– А Астамир Атагиев?
– Не видел, – старший лейтенант развел руками. –
– Поторопись, – подогнал Макаров своего командира взвода и показал полковнику Лонг Гиан. – Этой штукой убить можно любого... Только я всегда думал, что нунчаки бывают только деревянными...
– Это не нунчаки, – сказал полковник. – Это вьетнамский аналог. Называется Лонг Гиан. Иногда может иметь три окончания, иногда усиливается острыми ребрами.
– Приходилось встречаться?
– Знакомые показывали... Встречались с этим чаще американцы, еще во вьетнамскую войну, которую твой отец, кстати, прошел. Вьетнамцы этой штукой часовым шейный позвонок перерубали... С одного удара...
– А здесь как такое оказалось?
Полковник повертел Лонг Гиан в руках.
– Где-то я такую веревку видел...
Теперь и майор посмотрел на веревку.
– У нас у каждого такая есть...
– Вспомнил... Руки Умару связывали... Тихонов связывал... Когда развязали, Умар веревку прихватил... И сделал Лонг Гиан...
– Где он наконечники нашел?
– Обгоревшие... С какого-то кабеля... Скорее всего, от сварочного трансформатора... В комнате, где их закрыли, какой-то строительный хлам был свален. Там и подобрал...
– Тихонов идет... Тоже из штаба...
Старший лейтенант Тихонов с солдатами шел с той же стороны, откуда минутой раньше пришел старший лейтенант Рубашкин. Солдаты были отправлены в казармы, а сам Тихонов остановился около полковника и майора.
– И что? – спросил Раскатов.
– Теперь меня точно местное начальство съест, – сказал старший лейтенант.
– С водкой или без? – поинтересовался майор. – Что опять?
– Преследовали тех, кто гранаты в окно бросал. Одного удалось застрелить. Солдат из караульного взвода... Из отдыхающей смены... Остальные, как в воздухе растворились... Или в казарму спрятались... Казарму я обыскивать, конечно, не стал. Не увидел смысла.
– Да уж... – тяжело вздохнул майор. – Теперь нас точно «с квартиры» погонят... А Тихонову пожизненный срок обеспечен... Что там с пленными произошло?
– Мы еще подойти не успели, когда звон стекол послышался. И сразу за этим взрывы. Они стекла выбили и забросали помещение гранатами.
– Не смотрел, что там?
– Дежурный по батальону сбил замок... Всех там, понятно, в клочья – четыре-то гранаты для такого пространства... Похоже, даже «Ф-1»... Даже стены разворотило... Осматривать было нечего... Но сразу поняли, что двоих не хватает... Потом только часового нашли. Ничего не помнит. Ходил на посту, как положено, по периметру.
– Курил в неположенном месте, – поправил полковник.
– Откуда вы, товарищ полковник, можете об этом знать!.. – удивился Тихонов. – Он говорит, что ходил по периметру и потерял сознание. Очнулся, хотел выстрелить в воздух, в автомате не оказалось затвора... Телефон прямой связи с «караулкой» оказался без ручки «динамо»... Сообщить не мог... А тут подошли свои, из «караулки» подняли его, посадили, побежали за начальником караула. А тут – взрывы... Кто с часовым разобрался – загадка... А с гранатометателем – ясно, и теперь на меня опять все шишки посыпятся...