Враг мой

Канавиня Нина Игоревна

– Почему ты меня спас? – набравшись смелости, Рая перебила Кана. Тот замолчал. Кинул окурок на снег. – И что ты сказал своим, когда они обнаружили, что твой товарищ пропал?

– Мало ли кто мог на нас напасть. – Криво усмехнулся. – Партизаны повсюду. Ступай. Мне пора возвращаться.

– Ты так и не ответил…

– Прощай. –

Посверлив Раю задумчивым взглядом, Кан добавил: – Нет в войне красоты, лишь ужас. Врут или безумны некоторые поэты. Надеюсь, ты доживешь до того дня, когда мир окутает спокойствие и любовь, и его не будут тревожить ни пули, ни мины. – Он развернулся и быстрым уверенным шагом начал удаляться.

Некоторое время Рая стояла и смотрела ему вслед, думая о том, что для человечества, видимо, еще не все потерянно, пока есть такие люди, как Кан.

Солнце точно оторвалось от горизонта и воздушным шаром стало подниматься в небо.

Поплотней затянув на шеи шарф, Рая пошла по указанному ей пути.

Два молодых немца стояли возле высокого мужчины преклонных лет. Отчего-то Рая не могла отвести от него глаз. Мгновение, и он, точно ощущая на себе ее пристальный взгляд, обернулся. Мир вокруг Раи будто покачнулся. Лицо мужчины было в морщинах, волосы седы, но она узнала его по шраму, по глазам цвета топленого шоколада. Опираясь на трость, Рая поспешила к нему. Он вопросительно на нее посмотрел, явно не признавая, и вежливо поинтересовался на хромающем русском:

– Вам помочь чем?

– Кан? Сын инженера… – дрожащим голосом на немецком спросила она.

– Мы знакомы? – удивился мужчина.

– Немного. – Робкая улыбка. – Однажды ты спас своего врага – девочку Раю. Это я. – В ее глазах застыли слезы. Сердце бешено застучало.

– Рая… – с теплотой в голосе произнес мужчина и обнял ее. – О чем-то правду говорят поэты! Чудо творя, его обретешь! Русский Ангел, что помог мне ступить на верный путь, вытащить из себя

разъедающую тьму…

– Ты тогда так и не ответил, почему помог мне избежать смерти?

– В то время, наблюдая за происходящем, за массовыми убийствами, когда почву больше питала кровь, нежели дожди, я начал сомневаться в правильности действий Рейха и его солдат. В фашизме. Увидев тебя – замершую, дрожащую, измученную девчонку в лохмотьях, забрызганную кровью и смотрящую безумными перепуганными глазами – не мог дать позволить Паулю тебя убить, да еще так по-зверски. Ведь ты была точно таким же человеком, как и я, он… И какая-то чертова политика стравливала нас, а ведь нам, обычным людям, по сути нечего было делить. После той ночи я еще пару дней колебался, не решаясь предать… Гитлера? Родину? Неважно. Но вспоминая твое лицо и смех Пауля, продолжая видеть творящее в мире зло, которое кормил Рейх, я сбежал и примкнул к немецким коммунистам. Было сложно. Очень.

– Расскажешь?

Кан кивнул.

– Только давай пойдем, присядем на скамейку? – уголки его тонких губ приподнялись. – А то старость дает о себе знать.

– Конечно, – согласилась Рая. – А кто эти молодые люди?

– Мои внуки. Я живу в Берлине, но часто бывал в России, искал тебя. – Сказав внукам, что отойдет в сторону со своей старой знакомой, Кан вместе с Раей прошел сквозь нарастающую толпу и направился к скамейке. Присели. – Тебе тогда повезло! Встретила партизан или иначе спаслась?

– Да, повстречала… В отряде обучилась на медсестру. Когда Красная армия освобождала Латвию, примкнула к одной из дивизий и дошла до Эльбы. – Рая украдкой смахнула слезу. – А потом судьба вернула на эту землю. Осталась жить в Риге. – Рая одновременно с Каном крепко сжали друг другу морщинистые ладони. Она прошептала: – Я тоже тебя искала.

Со сцены донеслись слова: «С днем Победы!»