Враг навсегда
Шрифт:
— Понимаю, и мне от этого только страшно. Это не мои деньги, мам.
— Твои! По закону твои! Не вздумай начудить! Лучше вообще с ним пока не общайся, а то начнет хитрить и юлить. Заморочит голову, и точно все ему отдашь.
Что за чушь!
— Это все его! Он родной сын! — слепая алчность матери раздражала, была неприятна.
Ни слова сочувствия, ни слезинки. Словно умерший мистер Торнхилл не был ее сожителем столько лет. Лишь бы быстрее считать деньги.
— И он ему намерено ничего не оставил!
— Как и тебе, смею напомнить! — повысила голос, пытаясь унять свой гнев.
Она замолчала, захлопнув густо накрашенный рот. Прищурилась, скривив губы.
— Вот значит как… Мать сразу за борт, как только деньги появились. А я для тебя все делала… Всю жизнь ради тебя положила!
— Господи, мам!
В изнеможении отвернулась от нее, наливая стакан воды. Выпила залпом, а потом повернулась к ней. Она смотрела на меня, нервно перебирая пальцами.
— Ди, родная моя, успокойся. Я понимаю, что тебе не по себе. Это такая ответственность… Но я буду рядом, я помогу…
— Ты даже не спросила как у меня дела, — горько ответила я. — Или откуда этот фингал, на который все косились. Или почему я надела закрытую одежду. Или почему у меня на костяшках пальцев ссадины.
Моя мать обескураженно хлопала ресницами, не зная что на это сказать. Спохватилась, придумывая ответ.
— Я… Я просто… Новости о Дэвиде выбили меня из колеи…
— И поэтому ты не заметила желто-фиолетовое пятно на лице родной и любимой дочери?
Мой тон был пропитан сарказмом и болью. Но болью привычной, для меня не было открытием отношение матери. Но это всегда тяжело.
— Ди, малышка…
— Мам, перестань, — жестко ответила я ей. — Эти деньги не принадлежат ни мне, ни тебе. Смирись, я все до фунта верну Алексу.
И она сорвалась.
— Ну и дура! — кричала она мне в спину, потому что я решила сбежать наверх. Не хотелось больше участвовать в этом тягостном разговоре. — Боже, ну ты и дура! А Дэвид — проклятый маразматик! Сволочь! Сволочь! Сволочь!
Звон битой посуды, ее яростные крики, грохот падающих вещей. Я убежала от всего этого в свою комнату, захлопнув дверь и обессилено упав на кровать.
Ну когда моя жизнь наладится? Ну когда в ней будет порядок?
ГЛАВА 16
ДИАНА
В день похорон стояла унылая и хмурая погода. Снег так и не спешил выпадать, зато его с удовольствием заменил мелкий и неприятный дождь, проливаясь с серого неба с самого утра.
Мне предстояло встретиться с ненавистными одноклассниками, они, наверняка, вместе с родителями придут на церемонию погребения.
Все еще не верилось, что Дэвида Торнхилла больше нет. Он сыграл огромную роль в моей судьбе, всего лишь подойдя ко мне на улице Джорджтауна знойным днем с крупной купюрой. Как все закрутилось… Не смотря ни на что, я благодарна ему. Если бы не он, кто знает, как бы мы
— Ди, малышка, может замажем твой синяк тональным кремом? У меня как раз есть новенький, премиум-класса. У него отличная укрывистость.
— Нет необходимости, — буркнула я.
Мать суетилась около меня все утро, выбирала, что мне надеть. Гардероб, впрочем, у меня был довольно скудный, поэтому она вытаскивала на свет божий свои платья. Все яркое, пестрое, хотя сегодня нам обеим нужны сдержанные туалеты.
— Мам, я это не надену. Слишком… открытое, — возмутилась я при виде платья с откровенным декольте.
— Больше черного нет.
— Ну и ладно. У меня есть темно-синее платье…
— То старье, в котором ты выглядишь как воспитанница монастыря? — скривилась мать.
Я вздохнула.
— Мам, это похороны.
— Но на тебя будут все смотреть!
— И пусть смотрят. В нарядном платье на похоронах человека, который оставил все свое состояние мне, я буду смотреться слишком вопиюще и нагло, не находишь?.
Убирая платья в шкаф, она с готовностью закивала головой.
— Ох, ты права, доченька. Еще подумают, что ты празднуешь, — захихикала она.
Мне лишь оставалось неверяще коситься на нее. С ума сойти.
И вот, надев приглушенное синее платье и сверху разбавив это черной шалью, я отправилась вместе с матерью на прощальную церемонию в церковь. На черном «Роллс-Ройсе» нас отвез туда личный водитель.
Когда экономка спрашивала меня, что приготовить на обед, я удивленно на нее уставилась. Было непривычно, что об этом спрашивают меня. Ведь я теперь хозяйка всего этого. Мать-то и дело командовала на кухне, но слуги все уточняли у меня.
От всего этого мне было не по себе, я растерянно кивала головой, соглашаясь с меню на ближайшие дни. Лучше бы они все и дальше отдыхали на выходных. И почему их так много?
Особняк Торнхиллов, конечно, огромный, но количество прислуги все равно зашкаливает. Впрочем, кажется, и сам мистер Торнхилл уставал от чужих людей в доме — на выходные он неизменно отпускал всех разом. Особняк погружался в тишину…
И если меня навалившаяся ответственность пугала, то мать ходила вечно раздраженная и недовольная. Тем, что у руля, грубо говоря, оказалась не она.
— Согласовывай все со мной, — настаивала она. — Обдурят тебя. Ничего не подписывай.
У нее разыгралась целая паранойя на тему того, что под шумок слуги будут подсовывать мне чеки на подпись. Я старалась все это игнорировать и не забивать себе голову беспочвенными домыслами матери.
У церкви было много машин. Люди выходили и спешили раскрыть зонты. В такую непогоду на улице никто не задерживался, быстро заходили внутрь. Но на въезжающий на территорию католической церкви «Роллс-Ройс» все обернулись.