Враг престола

Гарин Дмитрий

— Ты молодец, приятель, — сказал Ярви, глядя в искажённое страданием лицо янычара, — теперь ты можешь отдохнуть.

Ведомый твёрдой рукой, нож пронзил сердце несчастного, оборвав то подобие жизни, в котором он пребывал. Вытерев лезвие. Трёхпалый прикрыл глаза мертвеца и направился в сторону каменного столба, на вершине которого виднелся какой–то предмет. Ветер усиливался, и песчинки всё сильнее хлестали кожу, предвещая бурю.

Наверху Ярви ожидало ужасное зрелище.

Вместо одного глаза зияла неровная кровавая дыра. Тело напоминало одну сплошную рану. Раздробленные

в суставах руки и ноги почернели и опухли. В воздухе вились жирные чёрные мухи, то и дело садящиеся на то, что ещё недавно было человеком.

Склонившись над изувеченным телом, Ярви приложил ухо к исцарапанной груди. Невероятно, но Эдуард всё ещё был жив.

— Ладно, парень, — вздохнул он, вновь доставая нож, — хорош отдыхать. Разлёгся тут…

Остро отточенное лезвие без труда разрезало верёвки, удерживающие тело на камнях под безжалостным солнцем. Связав путы воедино, Ярви воспользовался ими, чтобы спустить тело Эдуарда на землю.

В памяти всплыл образ тёмной пещеры, где один заключённый тянет другого из воды. Кандалы больно врезаются в руку, звенья натянутой цепи скрипят, нарушая уединённую тишину тайного грота. Долгий путь. Они прошли такой долгий путь.

Оказавшись внизу, Трёхпалый взвалил товарища на плечи и отнёс его к верблюду. Привязанное у пересохшего колодца животное безропотно приняло на себя ношу, подчиняясь человеку.

Когда песчаная буря вступила в свои права, овладев пустыней, Ярви остановил неспешного скакуна у одинокой чёрной юрты. Её хозяин нашёл пристанище в окрестностях оазиса. Откинув полог, Трёхпалый исчез внутри вместе с телом Эдуарда.

— Ты можешь что–нибудь сделать, старик? — спросил он с порога.

Встрепенувшись, как встревоженный ворон, Хазар помог уложить Эдуарда на циновку. В латунных подставках курились благовония, заполняя жилище терпкими ароматами дальних стран. Узловатые пальцы старика ощупали ноги и руки юноши. Крючковатый нос принюхался к ранам и затихающему, сбивчивому дыханию.

— Он уже почти перешагнул грань, — сказал тёмный, бренча склянками и какими–то инструментами.

— Он умрёт? — Голос Ярви был почти безразличным.

— Возможно, — ответил старик. — Я могу попытаться спасти его, но…

— Делай, — коротко велел Ярви.

Хазар вкратце описал, что ему придётся предпринять, чтобы у Эдуарда появился хоть какой–то шанс. В конце он спросил, не лучше ли позволить юноше умереть?

— Я сказал — делай, — холодно подтвердил Трёхпалый.

Раскрыв небольшой деревянный ящичек. Хазар достал оттуда крохотную склянку с мутной желтоватой жидкостью. Вылив её содержимое в рот Эдуарда, он взял в руку короткий блестящий нож и приступил к работе.

* * *

Знакомая юрта. На углях котелок с травяным отваром, заполняющий всё вокруг тёплым, душистым ароматом. Телом владела какая–то особая лёгкость, доступная человеку только в сладких снах. Мысли в голове путались, как от хорошего вина.

— Что с тобой, мухтади?

Напротив сидел К'Халим. Потягивая пряный отвар, он рассказывал о пророчестве,

услышанном им в детстве.

— Ничего… — ответил Эдуард, помассировав переносицу, — всё нормально.

Его не покидало чувство, что он что–то забыл. Что–то невероятно важное.

— Так вот, — продолжал пустынник, — я не рассказал тебе ещё кое–что из услышанного в тот день. Говорящий сказал мне, что встреча с муаз'аммалем станет для меня знаком рока, моим концом.

— Концом? — удивился Эдуард.

— Да, он сказал, что вскоре после этого я найду свою смерть. Так что, как видишь, ты не можешь умереть. Не теперь.

— Я? Умереть? — Эдуард пытался понять, пытался вспомнить.

Стены юрты пошатнулись, словно её сотряс сильный ветер. Дыхание бури.

— Мне пора, — произнёс К'Халим, будто услышав, как его кто–то позвал, — но ты ещё побудь здесь. У тебя есть дело, не так ли?

Пустынник поднялся и, отряхнув песок с колен, направился к выходу.

— Постой! — встрепенулся Эдуард.

Юноша вскочил, хватая друга за рукав просторного одеяния.

— Куда ты идёшь? Какое дело? Я не понимаю. Я не помню.

На лице К’Халима появилась жемчужная улыбка жителя пустыни.

— Ты не можешь пойти со мной сейчас, Эдуард Колдридж, но однажды мы с тобой снова встретимся. Ты не можешь пойти со мной, потому что я мёртв.

Эдуард в панике отступил назад, увидев в груди пустынника окровавленный клинок. Подобно ночному разбойнику, память безжалостно накинулась на него.

— Ты? А как же Гайде? Где Гайде? — в ужасе закричал Эдуард, пытаясь дотянуться до пустынника, схватить его ускользающую фигуру. — Ответь мне! Ответь!

К’Халим молчал. Вместе с юртой он таял в воздухе, как обманчивый мираж.

* * *

Крик был ужасен. Даже ветер не спасал от него. Не в силах терпеть, Ярви вышел на улицу. Закутавшись в бурнус, он уселся рядом со своим верблюдом, укрывшись от ветра.

Как трудно, как опасно оказалось это задание. Сколько сил оно требовало. После того как они покинули каторгу, Трёхпалый надеялся, что мальчишка пожелает найти союзников среди восточных виконтов, но всё пошло совсем не так. Как ему не хотелось тащиться сюда! Но мальчишка оказался не на шутку упрям…

Теперь они застряли в этой пустыне. Слишком жарко. Слишком сухо. Слишком далеко от всего на свете. Здесь приходилось полагаться только на свои силы.

— Проклятый песок, — проворчал Ярви, сплюнув хрустящие на зубах песчинки.