Враг стрелка Шарпа

Корнуэлл Бернард

Интуиция не подвела Шарпа. Обогнув замок, они с ирландцем обнаружили, что восточная стена крепостцы рухнула, а через кучу щебня на её месте при случае не составит труда перебраться.

Открытие немного улучшило настроение стрелка. Они вернулись к обители. В отличие от замка, монастырь смотрелся вымершим: ни души, ни дымка. Здесь, на восточной стороне, находился единственный вход в монастырь, вход с двумя крохотными зарешеченными окошками по бокам. Арку над ним украшали резные изображения человеческих голов. Под их слепым взглядом Шарп спешился, привязал коня к ржавому ставню левого окна и

посмотрел на часы. Минутная стрелка застыла напротив римской двойки. Успели. Харпер, пыхтя, снял тяжёлый вьюк с золотом с третьей лошади. Шарп толкнул дверь, и она, визжа несмазанными петлями, открылась. Друзья прошли входной коридор и оказались во дворе обители, очень запущенном, но оттого особенно живописном. Он был выложен когда-то нарядной жёлтой и зелёной плиткой. Сейчас краски поблекли, стыки поросли травой, а в углу и вовсе тянулся к солнцу молодой граб. Растительность густо покрывала дно высохшего бассейна. По периметру двор окружали крытые галереи, крыши которых поддерживали изящные колонны с узорчатым верхом. Двор был пуст. Геометрически правильные тени южной и восточной колоннад казались вычерченными тушью. Шарп снял с плеча винтовку. Прослужив рядовым много лет, он чувствовал себя неуютно без длинноствольного оружия. Став офицером, он сменил мушкет на винтовку Бейкера, только и всего. Кто-то считал это причудой, но Шарп не видел причин не носить ружьё. Дело солдата – убивать. Винтовка убивает. Всё.

Взводимый им курок щелкнул в тишине, как выстрел. Шарп настороженно вглядывался в тёмные проёмы между колоннами. Никого.

Стрелок махнул Харперу, и тот вынес вьюк глухо позвякивавших монет на залитый солнцем двор. Как и Шарп, он прощупывал глазами галереи, но тоже тщетно.

При ближайшем рассмотрении за колоннами обозначились новые двери. Шарп принялся распахивать их по очереди. Кладовки, пустые и пыльные. В одной из них были навалены мешки. Стрелок воткнул в крайний куль свой тяжелый палаш. Зерно.

Харпер сбросил сумку с деньгами у сухого прудика и взял наизготовку семиствольное ружьё. Это необычное оружие ему подарил Шарп. Семь полуторасантиметровых пуль выстреливались одним залпом, и требовалась недюжинная сила, чтобы удержать его в руках. Флотские, для которых семистволка и разрабатывалась, приняли её, мягко говоря, прохладно, а потом совсем сняли с вооружения, обнаружив, что потери в собственных рядах от отдачи чудо-пушки превышают урон от её огня во вражеских. Но Харпер семистволку обожал. В ближнем бою ей не было равных.

В левом конце двора была одна дверь под витражным окном, массивная, покрытая затейливой резьбой. Подозвав ирландца, Шарп осторожно повернул ручку и толкнул тяжёлую створку. Она подалась. Харпер с намёком похлопал ладонью семистволку и вопросительно поднял брови. Шарп медленно кивнул и отступил, освобождая сержанту путь.

Харпер глубоко вдохнул. Вопя во всё горло, чтобы напугать гипотетического противника, он ринулся через дверь, отскочил вбок и замер, поводя семистволкой вокруг. Эхо его крика гасло в пустой часовне.

– Сэр.

Шарп нырнул следом. Глаза не сразу привыкли к полумраку. Каменная чаша для святой воды была пуста, на дне скопилась пыль и крошки щебня. На полу у входа темнела коричневая клякса. Высохшая кровь.

– Сэр?

Харпер

стоял у кованой решётки, превращавшей эту часть церкви в некое подобие прихожей. Решётка шла до расписанного золотом потолка, в ней имелась калитка, запертая на висячий замок. Ирландец подёргал запор:

– Новёхонький, сэр.

– Зачем здесь решётка, Патрик?

– Мирянам дальше хода нет. Дальше могут пройти лишь монахини. Вернее, могли, когда здесь была обитель.

Шарп прижался лицом к холодным прутьям. То, что он увидел, ему очень не понравилось. Разгром, будто там бушевал ураган; статуи, выброшенные из ниши и кровь… Кровь на стенах и на полу, всюду. Бессмысленное осквернение церкви говорило о многом. К Потофе стекались отъявленные негодяи, не боящиеся ни Бога, ни чёрта; пропащие души, вымещающие свой гнев на всём, что ладно, красиво и ценно. Значит, леди Фартингдейл мертва.

Еле слышный цокот копыт донёсся из-за стен обители. Шарп с Харпером переглянулись и бросились во двор. Копыта стучали всё ближе. Шарп быстро указал сержанту на противоположную сторону двора и, когда тот растворился меж колонн, сам отступил в часовню, притворив дверь так, чтобы держать под прицелом входной коридор монастыря.

Во дворе было тихо-тихо: ни ветерка, играющего с палой листвой, ни звука. Снаружи стихли копыта и заскрипели сёдла. Шорох шагов у входа, и снова тишь да гладь.

Пара воробьёв слетела на бортик бассейна. Шарп сместился чуть вправо, пытаясь через оставленную щель разглядеть Харпера в галерее напротив.

На входе скрежетнули петли, вспугнув пичужек, и тишина взорвалась диким рёвом, от которого Шарп едва не подскочил на месте. Из тёмного зева коридора вывалился ражий детина с мушкетом. Вопреки ожиданиям верзилы, на него никто не напал. Немного разочарованно он зыркнул по сторонам и, обернувшись, кого-то позвал.

Здоровяка можно было бы принять за Харпера (размеры позволяли), если бы не форма – синяя, с золотым шевроном на рукаве. Форма французского сержанта. Он крикнул повторно.

Появился его спутник, волоча увесистую перемётную суму. Офицер, причём, старший офицер, судя по богатому шитью лазурного, с красным воротником, мундира.

Неужто Потофе? Униформа пехотная, но карабин кавалерийский, и сабля на боку тоже.

Французы стали осматриваться. Сержант увидел за прудиком брошенный Харпером вьюк, точь-в-точь, как тот, что покоился у ног его офицера.

– Стоять! – будто чёртик из коробочки, Шарп выпрыгнул из своего убежища и нацелил на них винтовку, – Стоять! Не двигаться!

Французы повернулись к нему. Солдаты они были бывалые, изумление от неожиданного появления Шарпа быстро сменилось на их лицах явственными прикидками, насколько удачным может быть винтовочный выстрел от бедра.

Шанса проверить это на практике майор им не дал:

– Патрик!

С хищной ухмылкой Харпер приблизился к другу.

– Присмотри-ка за ними, сержант.

– С удовольствием, сэр.

Ирландец навёл на врагов семистволку, а Шарп поспешил к выходу из монастыря. Рядом с их тремя конями паслись ещё пять, очевидно, принадлежащих пленникам. Шарп прикрыл тяжёлую створку и задвинул засов. Вернувшись во двор, он взглянул на французов поближе.