Враг в зеркале
Шрифт:
Барменша, она же официантка, принесла мне на подносе тарелку борща, салат и на второе - мясо в обрамлении пюре с ложкой топленого сливочного масла в картофельном центре. К моему столу, высоко подняв хвост, неторопливо подошел черный с белыми пятнами кот и потерся о мою ногу.
– С утра ведь жрет, а все мало, - с любовью в голосе сказала барменша, а кот хрипло мяукнул в ответ.
От горячего борща, от вполне приличного мяса, запитого советским компотом из сухофруктов, я расслабился. Хотелось смирно сидеть, беседовать с барменшей, наблюдать за котом, уже
Мимо ресторана, по шоссе медленно проследовала вереница джипов. Последний, ярко-фиолетового цвета, шустро вильнув, оказался на стоянке, и из бокового открытого окна водитель - молодой мордастый парень, - рассеянно оглядевшись, вдруг встретился глазами со мной. Секунду, с легким уверенным вызовом, характерным для определенного сорта перестроечной братвы середины и конца девяностых годов, он смотрел на меня, потом отвел взгляд. Джип взревел, сорвался с места и присоединился к кавалькаде, вскоре исчезнувшей вдали.
Я взглянул на часы: половина четвертого. Настроение внезапно омрачилось, словно солнце за стеклами ресторанных окон, на которое наползла толстая тучка, за руку тянувшая вслед за собой ещё более сизую подружку.
Я подозвал барменшу и расплатился. Она улыбнулась мне уже отстраненно, и тронула кота за дернувшееся ухо:
– Пойдем, Васька, чем-нибудь угощу.
Я прошел к машине, похлопал себя по карманам в надежде найти сигареты - все выкурил в дороге. Не идти же снова в ресторан. Сел и заглянул в бардачок. Илья, как и обещал, купил мне блок "Кэмел". Я вытащил пачку, закурил и тронул с места машину.
Что-то меня тревожило. А я привык доверять своей интуиции. Помню, впервые обратил внимание на собственное чутье ещё пацаном. Да, было мне лет десять, когда я открыл для себя возможность наесться без хлопот, отоварившись консервами и плоскими брикетами - масла, сыра, ветчины - в близрасположенном "Универсаме", незаметно рассовывая продукты по карманам. Потом этот самообслуживающийся разгул прикрыли, но некоторое время я мог сыто и сонно, как давешний кот, смотреть на мир. И однажды, зайдя очередной раз ради взимания продовольственной дани, заметил изменение атмосферы в светлом огромном зале магазина. Загнав голод в подполье, я потратил несколько минут, чтобы раскидать изъятые было продукты по местам, а у кассы на выходе был с воплями торжества захвачен в плен.
Конечно, возмущенные бабы ничего не нашли, но я был, помнится, поражен яростью, обращенной на меня, ребенка. Я это запомнил и обмозговал уже потом.
Поймав меня с поличным, продавщицы отправили бы меня в колонию на пару лет - это уж точно, я специально интересовался. Я знал, что если каждую из этих женщин в спокойной обстановке поставить перед выбором: колония для ребенка или сумма, которую магазин потерял в результате моего желудочного разбоя, они бы предпочли заплатить сами. Но в тот
Подлая жизнь, заставившая меня воровать еду. И подлая тупость людей, спрятавших за букву закона собственную совесть!
Навстречу мне проехали два джипа, похожие на те, что недавно тормозили у ресторана.
По сторонам дороги густо стоял лес. Ельник. Как это говорится: "В березовом лесу веселиться, в сосновом - молиться, а в еловом - удавиться".
Еще одно - уже в полнеба - облако занавесило солнце. Почти исчезли встречные машины. Я взглянул в зеркало заднего вида. Нет, все нормально растянутая цепочка грузовиков и легковушек.
За поворотом, на асфальтовом остановочном пятачке - три джипа с синими мигалками на спинах. Двое милиционеров в бронежилетах под форменными кителями и автоматами на перевязи, жезлом останавливали меня.
Я притормозил. Важно помахивая полосатыми жезлами, гэбэдэдэшники неторопливо двинулись ко мне. Придется отстегнуть сотню долларов.
– Документы!
– отрывисто бросил самый толстый. Толстые в милиции более наглы и решительны. Им приходится мстить за унижения своей плоти. Это тянется с детства: дети почему-то презирают толстячков. А детские унижения активно участвуют в строительстве нашей личности.
Я протянул водительские права. Милиционер неторопливо изучал их. Второй локтем облокотился на крышу моей машины рядом с передней дверцей.
– Ну что же вы, Иван Михайлович, превышаете скорость?
– Плачу штраф, - сказал я, не желая исполнять последовательность канонизируемой роли нарушителя.
– Уплатите штраф, а потом вновь будете нарушать?
– ворчливо заметил толстый.
Мне казалось - со скуки ли, по другим причинам?
– но он тянет время.
– Я тороплюсь, шеф, - примирительно сказал я.
– У меня только сто долларов.
– Что же, - согласился милиционер и посмотрел на шоссе. Я услышал шум подъезжающих машин и посмотрел в зеркало: это были два джипа, недавно встреченные мною. Я тут же попытался вырвать права: правая рука тянулась к ключам зажигания, левая - к правам. Я опоздал: в нос, в глаза, лицо брызнуло остро-холодное, и последнее, что я успел увидеть, прежде, чем погас день, - это вываливающийся из подъехавшего джипа вчерашний попорченный мною "браток" с белой марлевой повязкой на голове и бешено выкаченными глазами...
ГЛАВА 15
В МОГИЛЕ
...Глаза мои ослепли и уши, забитые толстой ватой, оглохли, словно никогда не слышали, словно бы я оказался под водой, глубоко-глубоко, там, где давление бездны продавливала барабанные перепонки за их полной ненадобностью. И если бы не пыль, нет, запах пыли и тлена, я бы поверил, что дышу, будто давний утопленник, водой и смертью.
Сознание, опутанное беспамятством или сном (сном беспамятства!) сетью самосохранения, преграждало путь мыслям-рыбам; только редкие и скользкие упруго просачивались, всплеском своего появления вызывая вопросы: где? что? а еще: почему? и - неужели?..