Враг
Шрифт:
Пропитанное тьмой существо приблизилось.
«Вы должны меня извинить, я не могу освободиться от доспехов».
— Я не в претензии. Мне приятно, что вы оказались свидетелем моих усилий.
«Ваш опыт очень ценен для меня. Я многое понял…»
Бэзил кивнул в ответ, потом указал в сторону Монте-Розы.
— Все-таки она меня достала.
«Вы считаете, что смерть близка?»
— Какая же иная перспектива?
«Я бы мог предложить вам помощь».
— Это любопытно, — прошептал Бэзил. — Ну и?..
«Я как
— Что-то вроде кораблей, летающих со сверхсветовыми скоростями?
«Да, теперь я собираюсь проверить возможность переноса живой материи. Конечно, я мог бы использовать животное…»
Бэзил понимающе кивнул.
— Или меня…
«Риск безусловно существует. Я еще ни разу не проводил подобных опытов. Вы полетите как бы снаружи космического корабля. Согласно теории, никакой опасности нет. Телепортация уже столько раз была проверена на живой ткани, что…»
— Что я должен делать?
«Следует встать как можно ближе ко мне, но ни в коем случае не касаться брони».
— Встать? Вот с этим сложно…
Бэзил вонзил лопатку в снег и, громко вскрикнув от нестерпимой боли, поднялся.
— Боюсь, мне не сохранить равновесие, у меня ноги сломаны. Вы только не спешите, я сейчас… Вот так, вот так… Я готов! — объявил он, и в то же мгновение они провалились в подпространство.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПРИХОД МРАКА
1
Небеса разверзлись — небывало сильный дождь хлынул на долины Арморики. Непрерывно сверкали молнии, по горизонту пробегали частые зарницы, только в северо-западной стороне в редкие минуты полной темноты призрачным тусклым пятном — словно маяк в ночи — светилась Гория. Туда, сквозь шквальный ветер и дождь, защищенные прозрачной силовой сферой, мчались Элизабет и Минанан.
— Просто не верится, что сейчас октябрь, — сказала женщина. — Погода совершенно январская.
— Четыре сильнейшие бури, одна за другой, — покачал головой Минанан.
— Совсем в духе времени. В Пиренеях, где стоит моя крепость, снег уже завалил все перевалы. За пятьсот шестьдесят лет моей ссылки такого еще не случалось. Столько исполняется примет, что любой, даже самый трезвомыслящий человек поверит в скорый приход Мрака. В наших преданиях говорится, что наступлению Тьмы будет предшествовать необыкновенно жестокая зима.
— Значит, мы должны сделать все возможное и невозможное, чтоб до зимы войны не было.
— Если бы ты знала, как я хочу того же, но ты не совсем понимаешь, что я имею в виду. Дело в том, что на Дуат зима — самое неустойчивое время года. Ось вращения нашей планеты почти не имела наклона, поэтому погодные сезоны и климатические пояса имели строго очерченные границы. Для нас зима
— это любой
Элизабет ничего не ответила, долго молчала, потом наконец спросила:
— Минанан, обилие снега в горах не помешает членам Партии мира принять участие в Великом Турнире?
— Те, кто поддался соблазну провозглашенной Эйкеном идеи, неделю назад спустились на равнину. В первый же день перемирия… Боюсь, что в ближайшие полгода им уже не удастся вернуться домой. Я чувствую себя в какой-то степени виноватым за те трудности, с которыми им придется столкнуться. Если бы я не получил приглашение короля и не сообщил о нем своим подданным, наш мирный народ не кинулся бы поглазеть на этот спектакль.
Элизабет грубовато-дружески спросила:
— Что же на тебя нашло?
Еретик коротко хохотнул.
— Я бы мог объяснить свое решение тем, что решил поддержать стремление Эйкена-Луганна исключить обильное кровопускание во время Великих Битв, но буду честным. В душе я до сих пор не могу совладать с желанием встать в первую шеренгу атакующих, выхватить меч. Причем хочу этого до зуда в ладонях. Разумом я понимаю, что путь насилия, жестокости никуда не ведет — точнее, ведет к самоистреблению, но петушиный дух слишком глубоко упрятан во мне. Хочу я того или нет, но звук боевой трубы
— моя любимая песня. Лязг мечей — это такая музыка!.. — Он вздрогнул. — Иногда я просто впадаю в отчаяние, у меня начинается страшная депрессия. В другие дни, когда меня охватывает философское настроение, я обращаюсь с мольбой к Тане — пусть она позволит мне познать самого себя, пусть научит, как справляться с агрессивными импульсами, ведь Великой Богине все известно обо мне. Я для нее открытая книга. Пока ее любовь и благоволение удерживают меня от дерзких и безрассудных поступков.
— Не стоит упрекать себя за слабость. Я не верю, что ты способен совершить что-либо плохое.
Вспышки молнии освещали лицо рыцаря то с одной стороны, то с другой, и оно таинственно мерцало во мраке. Впечатление было жуткое — Элизабет даже поежилась — казалось, в смене масок и состояла тайна любого разумного существа, именно в этом мыслящие твари сродни друг другу. Что же испытывает великий воин, глядя на мое лицо, неожиданно подумала женщина. Ужас, любопытство, восторг, отвращение?..
Еретик неожиданно нарушил молчание.
— Не через победу над плотью, не через овладение страстями, раздирающими душу, даже не через силу — так утверждают наши теологи — Тана ведет нас к совершенству. Не ради индивидуума единичного, всеобщего, даже не ради галактического, всеобъемлющего Разума создан мир. Это все средства, необходимые кирпичики духовного мироздания. Смысл его в другом — в сострадании, в единении любви друг к другу, как бы банально ни звучала эта истина. В совершенном мире каждый отдает по возможностям и получает по своим желаниям. Так учит Тана.