Враги Господа нашего

Афанасьев Александр

За окном уже гудел лопастями вертолет.

Собирая вещи, Крис лихорадочно думала. Как вклиниться в игру. Как вклиниться в игру?! Как вклиниться в игру…

В руку попала пудреница…

Крис замерла.

Дело в том, что в пудренице был миниатюрный диктофон последнего поколения. Как журналист-инвестигейтор, она не могла обходиться без скрытой записи, и если охрана отбирала два стандартных диктофона, которые она носила с собой, то этот оставался при ней. Невероятно чувствительный, с солнечной батареей, замаскированной под перламутровую крышу, с дополнительным питанием в виде батареек от часов, этот магнитофон обладал

еще одним стратегическим преимуществом. Обычно такие диктофоны записывали информацию на чип памяти. Этот же находил линию сотовой связи и сбрасывал информацию на нее, хотя был и промежуточный чип памяти на три часа. Обычно инвестигейторы настраивали такую штуку на номер своего сотового, – но Крис часто меняла сотовые и справедливо полагала, что ее сотовый никак не застрахован от того, чтобы попасть в недобрые руки. Поэтому она сделала по-другому. Заплатив немалые деньги, она арендовала диск для хранения данных в интернет-хранилище Rapidshare. Диск был размером в сто гигабайт, что было более чем достаточно, и арендован он был на сорок девять лет. Физический сервер, на котором хранились данные, был размещен на территории Швейцарской конфедерации, в законодательстве которой говорилось, что любое учреждение или организация конфедерации во имя сохранения тайны частных лиц имеет право отказать в предоставлении любой информации любым государственным организациям и частным лицам. Причем информация эта может касаться и граждан других стран, в том числе и в связи с возбуждением против них уголовного дела. Сервер по ее просьбе настроили так, что он принимал информацию, но стереть с него было нельзя. Диктофон был настроен на передачу информации именно на этот защищенный сервер хранения данных, причем, где именно будет находиться диктофон, в соседнем здании или за десять тысяч километров, значения не имело. Везде, где будет сотовая связь, зона покрытия, то есть во всем цивилизованном мире, он будет передавать данные. А если в каком-то месте этого не будет, то диктофон заполнит до отказа диск и будет ждать, пока попадет в зону покрытия, и попав, сбросит информацию. Очень умная штука…

Какое-то время Крис колебалась. Но только несколько секунд. В конце концов, она ничем не обязана этому возомнившему о себе невесть что русскому. Это он постоянно путается у нее под ногами, выбросил ее телефон и вообще…

Зажав пудреницу в руке, она спустилась вниз. Лука посмотрел на нее – в природе этого взгляда трудно было обмануться…

– Туда нельзя…

Она взглянула на него – и он отступил.

Так… спокойно.

– Я готова.

– Закрой дверь!

Она захлопнула дверь. Вот негодяй… сексист чертов!

– Подонок! – громко сказала она.

И подошла к Луке. У женщины свои козыри, не менее весомые, чем мужские.

– Отвезешь меня на вокзал? Я не хочу ехать с этим bastardo…

Лука поколебался: на Сицилии не принято было вмешиваться в отношения мужа и жены, пусть они и не расписаны официально. Но колебался он недолго.

– Вон мои вещи… – улыбнулась Крис.

В Палермо был самый обычный день… точнее, вечер. Самый обычный летний вечер, как все. В этом южном городе летом каждый найдет себе дело по душе: моряки шумели в портовых кабаках, на рыбном базаре за бесценок расторговывали остатки: то, чем по римским меркам еще торговать и торговать, здесь отдавали чуть ли не даром – жители Палермо привыкли к свежайшей рыбе. На улицах торговали вразнос всякой всячиной, а крутые палермские парни забалтывали своих ragazza, чтобы с наступлением темноты уединиться с ними

в городском саду с романтичным названием «Вилла Джулия». А те, у кого была машина, могли рассчитывать и на Монте Пелегрино, место на холмах, где с наступлением ночи… ступить негде.

Но амурными делами занимались не все.

Палермо активно строился, заветы барона ди Адрано не были забыты – и сейчас любая, даже самая добропорядочная строительная фирма не забывала покрутить выделенные по казенным подрядам деньги несколько месяцев на коммерческих стройках, и только потом построить то, что и заказано. Поэтому город буквально кишел строительной техникой, самосвалами, фургонами, кранами, принадлежащим – по бумагам – мелким строительным фирмам. В соответствии с новомодной тенденцией и рекомендациями умных людей здесь развивали малый бизнес: и теперь кран принадлежал одному рабочему, а экскаватор – другому. Но все помнили, кому и что принадлежит на самом деле. Забывать было чревато.

Так вот, под угасающим летним небом по дороге, идущей на вершину Монте Пелегрино, одного из самых красивых мысов Европы, рыча изношенным мотором, взбирался старый бескапотный «Фиат». Машина была старой, но, как и положено по местным традициям, выкрашена в яркий цвет, нечто среднее между желтым и красным. Здесь машина может быть какой угодно старой, но она должна блестеть.

– Нет, все-таки этот Личелли – козел настоящий… – проговорил сидящий за рулем крепыш, – Марио говорил, он знает, в каком отеле тот остановился. Надо его подкараулить и всыпать как следует…

– За что? – лениво возразил второй, худой и высокий, с шикарной копной черных кудрей на голове. – Я сколько раз говорил: если игроки лентяи, никакой тренер ничего сделать не может. Драть их надо, как котов. Ты видел Кадроне?

– Ну и что?

– Он крутит с этой телеведущей. Ты думаешь, ему сейчас до футбола?

– Ну и че, жить ему теперь монахом, что ли?

– Нет. Но помнить свой родной остров надо. Этот засранец бегал по тем же улицам, что и мы. Я один раз ему морду набил.

– Да брось заливать.

– Клянусь Девой Марией…

Футбол в Италии во все времена был чем-то вроде гражданской религии – можно было сменить жену, но нельзя любимую команду, это был худший вид предательства. Местный клуб – «ФК Палермо» – играл не особенно хорошо, вследствие чего местные бизнесмены, связанные с мафией, расщедрились и купили хорошего главного тренера, который в прошлом сезоне тренировал национальную сборную. Но пока что-то особо хорошего не получалось, и это раскололо молодых сицилийцев на два лагеря: одни считали, что надо менять тренера, другие – игроков.

– Это нехорошо, что наших парней тренирует римлянин, – упорно гнул крепыш, – вот увидишь, ни хрена хорошего не получится.

– Да перестань. Ты видел последнюю игру? Гвидо просто спал в защите, оба раза прошли через него.

– Это потому, что ему команда не помогала! Ты видел тот момент, как они на него выходили? Трое на одного!

– Выбил бы в офсайд. И кроме того, надо не свои ворота защищать, а чужие штурмовать. Вы нам забьете сколько сможете, а мы вам сколько захотим, слыхал?

– Ну? А кто выстроил схему с двумя игроками в нападении, а? – обрадовался крепыш. – Не Личелли ли. Я говорю – козел! Рогоносец!

– Он выстроил такую схему потому, что иначе нам накидали бы не два мяча, а десяток! – разозлился высокий. – Два-один не самый худший счет, какой мог бы получиться.

– Только не в нашу пользу два-один, заметь.

Впереди показалась небольшая смотровая площадка.

– Давай туда.