Враги Сталина – враги России
Шрифт:
Это ли пропаганда марксистско-ленинского учения о роли народных масс и личности в истории? Нет, это ее опровержение.
Спрашивается, где была миллионная партия коммунистов, где были десятки миллионов советских, настоящих советских людей– рабочих, крестьян, интеллигенции?
Неужели они не замечали всего этого или до того были задавлены страхом, что не могли и пикнуть?
Спрашивается, неужели мы не замечаем, что, представляя период т. н. культа личности Сталина в том свете, в котором его старались представить на XXII съезде КПСС и в последующий за ним период Хрущев и иже с ним, – мы тем самым представляем перед всем миром и нашу партию и наш народ партией и народом трусов подхалимов?
С подобным
На основании многочисленных исторических документов периода 1934–1938 гг. я беру на себя смелость утверждать, что партия, во всяком случае широкий партийный актив, знали, понимали и оправдывали необходимость усиления жесткости и твердости диктатуры пролетариата в этот период.
При этом я исхожу из того обстоятельства, для меня несомненного, что процессы 1936–1938 гг. были процессами не инспирированными кем-то в карьеристских целях и, тем более, в целях уничтожения видных советских и партийных работников, а выявили действительную картину массового распространения среди бывших оппозиционных групп различных антисоветских, контрреволюционных, вредительских и диверсионно-шпионских подпольных организаций.
И в факте их существования нет ничего удивительного или необъяснимого. Каждый, кто мало-мальски объективно хочет разобраться в этом, по материалам истории нашей партии легко проследит тот путь, по которому, буквально со дня основания РСДРП, все эти бывшие оппозиционные группировки и группки катились в болото контрреволюции, политического террора, вредительства и измены Родине.
Кого бы мы ни взяли из членов раскрытых в 1934–1938 гг. подпольных контрреволюционных организаций – и сказанное относится не только к руководителям этих организаций, – мы обязательно найдем, что данное конкретное лицо в свое время крепко (идейно, а нередко – и практически) наказывалось Лениным, партией за те или иные политические ошибки.
Кстати, говорят о жестокости и подозрительности Сталина.
Говорят, но почему-то забывают добавить, что вплоть до 1936 г. многие старые члены партии, члены Центрального Комитета и Политбюро упрекали того же Сталина в чрезмерной мягкости по отношению к людям, проявляющим колебания и нерешительность в проведении генеральной линии партии, допускавшим большие и серьезные ошибки. Забывают, что даже такие люди, как Зиновьев, Каменев, Радек, Преображенский, Серебряков, Смирнов и другие, по 2–3 раза исключались и вновь восстанавливались в партии не без ведома и прямого указания ее генерального секретаря; что даже такие люди, как Бухарин, Рыков, Томский, Раковский и другие, чьи политические взгляды были партией признаны еще в 1930 г., на XVI съезде ВКП(б), несовместимыми с ленинизмом, вплоть до самых процессов 1936–1938 гг. оставались в партии, а некоторые даже в ЦК, и занимали довольно видные государственные посты.
Мне не хочется приводить доказательства в подтверждение сказанного, ибо, повторяю, их легко может найти каждый в материалах по истории ВКП(б) – в стенограммах съездов и пленумов, в которых, кстати говоря, не в пример нынешним стенограммам, были самым подробнейшим образом изложены точки зрения на тот или иной рассматриваемый вопрос всех их участников – как сторонников, так и противников того или иного мероприятия партии и правительства, того или иного решения не только практических, но и политических, и теоретических вопросов.
Я еще раз считаю нужным подчеркнуть, что я не отрицаю наличия в кампании, в политической кампании 1936–1938 гг., ошибок, извращений и перегибов, фактов необоснованных решений, осуждения невинных людей и т. д.
Но абсолютно неверно и по существу антипартийно – относить все эти намеренные и ненамеренные, «сознательные и бессознательные»
И партия знала об этом, учитывала, что такие моменты могли иметь и имели место, старалась не допускать и исправлять допущенные ошибки и перегибы.
Еще на XVI съезде ВКП(б) в 1930 г., то есть задолго до т. н. периода репрессий, выступая с политическим отчетом ЦК, И.В. Сталин говорил:
«Некоторые товарищи думают, что главное в наступлении социализма составляют репрессии, а если репрессии не нарастают, то нет и наступления. Верно ли это? Конечно, неверно»…
Мы забыли о том, что еще до убийства СМ. Кирова, на XVII съезде ВКП(б) в 1934 г. – съезде победителей – многие делегаты съезда, в числе которых были и такие, ныне реабилитированные, товарищи, как Постышев, Косиор, Рудзутак, занимавшие высшие посты в партии и государстве, говорили:
«Классовая борьба за этот период приняла острейшие формы, что также нашло свое отражение в партии… Борьба, товарищи, была исключительно острой, и она не могла быть иной, ибо в этот период решалась одна из основных, труднейших задач Октября, задача социалистического переустройства деревни… Очевидно, что разбитый и рассеянный враг, лишенный материальной базы, не перестает быть врагом, он им остается, но еще более злостным, еще более ненавидящим наше социалистическое строительство. При этом надо помнить, что враг подогревается, вдохновляется капиталистическими силами, окружающими нашу страну, силами нашего нынешнего капиталистического окружения» (Из выступления Косиора, стр. 197–201).
Интересно и выступление секретаря МК и МГК ВКП(б) Н. Хрущева на этом съезде:
«Конкретное руководство нашего ленинского Центрального Комитета, и прежде всего товарища Сталина, ощущала вся наша партия. Мы, работники московской организации, это руководство ленинского ЦК и лично товарища Сталина ощущали особенно непосредственно, изо дня в день по всем вопросам, над которыми нам приходилось работать.
В Московской организации засели в свое время правые уклонисты. Правые во главе с Углановым и лидеры правой оппозиции– Бухарин, Рыков, Томский– пытались использовать столичную организацию в борьбе против генеральной линии партии, против ленинского Центрального Комитета партии.
Под руководством Центрального Комитета партии, под руководством товарища Сталина правые разбиты, разбиты в нашей партии и в московской организации.
Мы провели в Московской организации чистку, которая еще более укрепила боеспособность наших рядов. Но нам нельзя зазнаваться, нельзя ослаблять нашу большевистскую бдительность. Мы должны бороться с неправильным пониманием некоторых вопросов создания бесклассового общества. Кое-кто понимает этот вопрос так, что, дескать, можно радоваться – скоро классов не будет и не надо вести классовую борьбу. Классовая борьбы не прекращается, и мы должны мобилизовать силы партии, силы рабочего класса, усилить органы диктатуры пролетариата для окончательного уничтожения всех классовых врагов, всех остатков правых и «левых» и всяких других оппортунистов…» (Стенотчет XVI съезда. Партиздат. 1934 г., стр. 145–147. Выделено мной. – В.М.)