Врагов выбирай сам
Шрифт:
Шторы раздвинули – высокие окна выходили прямо на звезды. Стекло, а за ним сразу небо, перечеркнутое высохшими ветками деревьев.
– Ты почему так поздно?
– Интересно было, где псы появятся.
– Вот дурак! – рассердился Альберт. – Ты что, последние мозги пропил?
– За домом братья приглядывали, – сказал Артур таким тоном, как будто это все объясняло.
– Ну и что?
– До вас никто бы не добрался. А я по улицам поездил, поискал.
– Дал им себя поискать. Братец, ты – рыцарь! Тебя лечить надо.
– Да ладно. Не нашел
Альберт молча закатил глаза.
– ...значит, они сюда придут, – спокойно закончил старший, и Альберт слетел с подоконника, одним заклинанием включив светильник и задернув шторы.
– Ай молодец, – одобрил Артур.
Ну да, в самом деле, что может быть умнее, чем прятаться в освещенной комнате от того, что ходит во тьме. Однако стыдно Альберту не стало. Ни капельки. Он просто выключил свет и уселся подальше от окон.
Шторы Артур раздвинул сам, не поленившись для этого встать с кресла. А садиться обратно уже не стал. Положил aрбалет на подоконник и остался у окна, разглядывая сад и пустынную улицу за деревьями.
– Когда почуешь их, скажи, – попросил, не оборачиваясь.
– А ты сам?
– Я хочу знать, далеко ли ты достанешь. И не бойся. Братья рядом. Если что, вмешаются.
– Если – что?
– Ты стрелять учишься?
– Да. Иногда. Когда время есть...
Стрелять из легкого, многозарядного орденского арбалета было одно удовольствие. Совсем не то что из обычных, медленных и неподъемно тяжелых. Рыцарям бронебойность ни к чему: золотому болту, чтобы уничтожить нечисть, достаточно просто коснуться ее. А вот точность и скорострельность орденского оружия были на высоте. Так что стрелять Альберт учился с куда большим рвением, чем, скажем, дeлал зарядку...
Что-то изменилось снаружи. Словно и в самом деле похолодало. Пока еще не страшно, нет, просто в ушах чуть-чуть звенит, как перед боем.
–... Идут!
В комнате запахло псиной и болотом. Артур огляделся, бросил:
– Держись рядом.
И Альберт понял, чего не предусмотрел старший: если голодных псов позвали в дом, они появятся прямо здесь, в гостиной.
Это было привычно – плечом к плечу, и опасность со всех сторон, и нужно убить врага раньше, чем он убьет тeбя. Или твоего брата...
Альберт поднял заряженный арбалет, настраиваясь разумом на жгучие лучи Артуровой веры.
Сопливая романтика.
Во-первых, к плечу не плечом, а макушкой.
Во-вторых, ничего нет глупее, чем опасность всех сторон. Магу нужна возможность отступить, а бойцу – пространство для маневра, и недолго прожили бы маг и боец, если бы позволяли врагам окружать себя.
Артур держал Миротворец в опущенной руке, лезвие топора почти касалось пола.
В-третьих, хоть и случалось не раз делать глупости, подставляться под удар, попадать в окружение, – никогда раньше опасность не приходила в дом. В маленькую крепость, защищенную магией и покровительством Пречистой Девы.
– Ага, – сказал старший.
Альберт бросил взгляд в окно. Сквозь высокую ограду – острые копья,
– Ждут, – прошептал юный маг, лихорадочно сплетая защитную сетку.
– Не могут войти, – также шепотом сказал Артур.
Алые глаза голодных псов светились в темноте. Не звериным – огненным светом.
Стая вновь перестраивалась. Полукруг выгибался внутрь, вытягивался в клин: по пяти тварей с каждой стороны и один пес – на острие. Мелькнула дикая мысль, что голодные псы собираются атаковать дверь, но крылья клина втянулись сами в себя, слились в одну огромную, вязкую тень. И мгновение спустя оскаленная морда близко заглянула в окно.
Альберт увидел факелы в пустых глазницах. Вот они, огоньки... С желтых клыков капала ниточками густая слюна. Собачья голова потянулась к людям, широкие, почти свиные ноздри ткнулись в окно и эркер, как пузырь, вдавился внутрь.
Артур толкнул младшего в глубину гостиной, отпрыгнул сам, а стена все прогибалась, принимала форму собачьей головы, уже совсем четко, как сквозь тонкую ткань отпечатались ноздри, клыки, углями под пеплом тлели глаза.
Голодный пес не мог пройти насквозь. Не мог, но очень хотел. Он пришел за кровью и чуял кровь совсем близко.
Альберт бросил на стену сеть, на ходу вплетая в нее кусачие искорки молний. Белые молнии, сцепляясь с пылающей канвой Артуровой веры, наливались яркой синевой.
Ужалили. Вспыхнули. С чавкающим всхлипом комната приняла свою естественную форму. И тут же песья морда втиснулась с другой стороны. И снова голодный пес отскочил, когда впились в него маленькие жала. И снова. И снова. Стены и пол ходили волнами: ямы ноздрей, клинья клыков, алый свет из глазниц. Со всех сторон.
– Ну где твои братья?! – крикнул Альберт.
– Выметайся, – приказал Артур, – прикрывай.
Пол вздыбился, очерчивая широкий лоб и круглые, словнo срезанные уши, и Альберт, не устояв, скатился к дверям, кувыркнулся через левое плечо, прижимая к себе арбалет, вскакивая на ноги, успел удивиться собственной прыти, бросил в пса сетью, увидел блеск на лезвии взлетевшего к потолку Миротворца, и выстрелил.
Делать этого было нельзя. Ни рубить нельзя, ни стрелять. Можно только пугать. Когда демон ищет путь в твой мир, замкни сферу защиты и не позволяй ни стали, ни тем более золоту пронизать ее.
От низкого воя заложило уши. Влажные черные ноздри, с треском ломающийся пол, рвущийся ковер. Тяжелая вонь от клыков. Болотная тина, мокрая шерсть, вязкие капли слюны.
Альберт стрелял с колена, едва успевая передергивать рычаг взвода. Артур кромсал бесплотную пасть, в огненные клочья разрывая язык, в дымную бахрому – черные губы.
– Сейчас! – рявкнул он, перекрывая непрерывный, тягучий вой пса.
– Понял!
Сверкнула белая молния болта, и за ней, в зарастающую туманом брешь скользнул «пыльный червь». Прах к праху!