Вранье высшей пробы
Шрифт:
Глядя в коридор сквозь прутья решетки, я думала о том, что, наверное, недооценила серьезные намерения полковника в отношении себя. Тогда, в городском парке, мне доставляло удовольствие сознание того, что полковник узнал о моей осведомленности в делах его семьи. Узнал о том, что не все может сойти с рук, даже если ты большой милицейский начальник. Теперь я расплачиваюсь за тогдашнее торжество. Надо было вести себя сдержаннее!
Прошло полтора часа, и я окончательно похоронила все свои надежды. Только сейчас я почувствовала, что смертельно устала. Теперь стоило задуматься, как в нынешних условиях мне лучше провести ночь. Подойдя к Синюхе, продолжавшей сидеть на полу, я командным голосом приказала:
— Сядь
Вяло проследив за перстом моей руки, указывающим на дальний угол, пьянчужка продолжала бормотать нечто бессвязное и не двинулась с места.
Преодолев брезгливость, так как желание дать отдых своему телу взяло верх, я схватила опустившуюся женщину за одежду и потащила ее в угол. В конце концов, ей все равно, в какой части камеры сидеть на полу, а мне же необходимо отодвинуть ее обмякшее тело подальше от лавочки.
Выполнив это отвратительное действие, я обтерла запачканные руки о заднюю половину своих роскошных брюк, после чего опустилась на жесткую лавочку. Синюха, находясь в углу, почувствовала себя даже комфортнее. Теперь можно было облокачиваться сразу на две стены, что она и сделала.
Мне сильно хотелось спать, но моя сокамерница, успев уже выспаться, никак не хотела угомониться. И все же я уснула, несмотря на ее постоянные выкрики, содержащие угрозы и тошнотворный запах, которым пропиталась теперь вся моя одежда. В забытьи мне привиделась моя квартира и мягкий диван, всегда нежно принимавший меня в свои объятья. Всегда, но только не на этот раз.
Потом меня мучили кошмары. Колония строгого режима, злые собаки и конвоиры — все это было почти как наяву. Мне снилось, будто я в зоне, на прогулке, и охранник с вышки держит меня все время на мушке своего автомата. Каждый раз, когда я оборачивалась к нему спиной, обреченно думала — все, сейчас он выстрелит. Я проходила еще полкруга и видела, как он продолжает ухмыляться и зло смотреть мне вслед. Лицо его вдруг видоизменяется, и теперь на месте охранника я вижу полковника Делуна. Он хохочет. Издевательски машет мне рукой, в которой держит пистолет, я зажмуриваюсь, потом гремит выстрел…
Проснулась я от грохота отодвигаемой решетки.
— Иванова, на выход, — услышала я голос лейтенанта, еще окончательно не проснувшись.
После его слов я торопливо вскочила и бросилась в коридор, споткнувшись о тело сокамерницы. Несмотря на мои усилия определить ее подальше от себя, она все же подползла ночью к лавочке и доверчиво положила свою голову рядом с моими коленками.
— Э, не так быстро, — протянул чем-то довольный лейтенант, проследив за моей прыткостью. Закрыв клетку, он, подойдя ко мне, тихо шепнул — Твой полковник за тобой приехал.
Неужели? Мне с трудом в это верилось. Поежившись от непроходящего ужаса, который принес мне кошмарный сон, я проглотила ком, застрявший в пересохшем горле, и последовала за лейтенантом.
Под мою роспись он вернул мне сумку, уже ждущую меня на столе.
— Что от меня еще требуется? — нетерпеливо спросила я, готовая при команде «марш» сорваться со старта.
— Пойдемте со мной, — улыбнулся лейтенант и повел меня в сторону выхода из помещения.
Каким же свежим и ароматным показался мне утренний воздух! Почувствовав легкое головокружение от навалившегося на меня кислородного изобилия, я приостановилась и тут увидела служебную машину полковника Делуна и его самого, восседавшего на переднем сиденье. Лейтенант подвел меня к машине, открыл заднюю дверь и после того, как я уселась, захлопнул ее. «Козлик» тронулся, а лейтенант все продолжал стоять и смотреть нам вслед.
— Где находятся доказательства? — хмуро и отрывисто спросил меня полковник, не поворачивая головы, когда мы уже отъехали
— У меня дома, — проговорила я. Все-таки я не ошиблась и попала в точку! Делуну было небезразлично поведение его жены, и раз ему потребовались доказательства, значит, он ни в чем подобном свою жену не подозревал.
Полковник назвал мой адрес водителю, и тот, согласно кивнув головой, свернул в сторону моего района. Делун лишний раз продемонстрировал свою отличную осведомленность, касающуюся детектива Татьяны Ивановой, а также прекрасную память.
Я чувствовала себя совершенно разбитой. Жесткие доски лавочки изрядно намяли мне бока, и теперь каждый вздох отзывался болями в грудной клетке. Только сейчас я сообразила, что не спросила, на какую стоянку была отогнана моя «девятка». Ладно, позвоню лейтенанту, когда доберусь до дома.
Жутко хотелось спать, но сначала необходимо расплатиться по долгам с полковником. Веки мои смыкались, и только ценой невероятных усилий мне удалось не заснуть. Я заставляла себя вглядываться в прохожих, спешащих на работу, и определять, насколько наряд того или иного гражданина ему к лицу.
«Козлик» затормозил у моего дома, и мы с полковником вышли наружу. Он предпочел идти сзади меня, совсем как конвоир. Не зря он сегодня приснился мне в этой ипостаси. Спиной чувствуя его взгляд, я напряженно думала: после того, как он получит доказательства измены его жены, пусть и не прямые, оставит он меня в покое или продолжит крутить мясорубку правосудия? Хоть я и вышла на свободу, но нет никаких гарантий, что вновь стараниями полковника не угожу за решетку.
Нужная кассета с диктофонной записью вместе с фотографиями лежала приготовленной на журнальном столике. Негативы и копия аудиозаписи находились в моем мини-сейфе. Они могут мне понадобиться, если Делун нарушит правила игры и даст ход делу о незаконной слежке за его женой.
И не подумав последовать моему примеру и разуться, полковник прошел вслед за мной в комнату и без приглашения сел в кресло.
Протянув ему стопку фотографий, я вставила кассету в магнитофон и нажала на кнопку. Теперь мне оставалось лишь следить за выражением лица полковника, которое никогда не отличалось богатством красок. Суровый взгляд и плотно сжатые челюсти — вот и все, что можно было увидеть.
И все же обнаружить в качестве любовника своей жены собственного сына Делун не ожидал. Лицо его окаменело. Он долго смотрел на первый снимок, застыв в кресле, словно изваяние. Я даже сомневалась, слышал ли он голоса, воспроизводимые магнитофоном. После того как Инесса произнесла сакраментальную фразу: «А ты спишь еще и с ней!», полковник вздрогнул. Он все прекрасно слышал. Инессой было произнесено всего несколько фраз, но все они носили печать отчаявшейся оставленной любовником женщины. Несмотря на то что тогда, при встрече Инессы и Геннадия на улице, я стояла не очень близко, все слова обоих героев этой душераздирающей сцены были отчетливо слышны, и сейчас они действовали на полковника, словно удары хлыста.
После слов сына, когда он назвал мачеху «старой коровой», а ее прелести «отвисшими», Делун закрыл лицо ладонью. Запись кончилась. Я перемотала ее на начало и включила снова, чтобы закрепить эффект. Это выглядело довольно безжалостно, но полковник меня не останавливал.
Прослушав запись второй раз, полковник хрипло и еле слышно произнес:
— Достаточно.
После того как щелкнула кнопка, он дрожащими руками стал просматривать один снимок за другим. Я стояла справа от его кресла, и мне все было прекрасно видно. Вот Инесса трясет пасынка за грудки. Вот она отвешивает ему пощечину. А теперь уже лежит на асфальте, и ее лицо искажено ненавистью, перемешанной с отчаяньем. Обычно невозмутимый лик ее пасынка в этот момент перекосила злоба.