«Врата блаженства»
Шрифт:
Увидев столь внушительную охрану, Роксолана сокрушенно вздохнула:
– Что и кого я смогу увидеть?
Она посадила с собой Зейнаб, та была свободной женщиной и могла приходить в гарем и уходить когда вздумается на правах повитухи.
Как только носилки миновали внешние ворота, Зейнаб принялась творить странные дела, она ловко скинула с себя большой платок, под которым оказался еще один, набросила его на голову Роксоланы, поправила и довольно кивнула.
Женщина поняла хитрость служанки, темная ткань скрывала все от головы до пяток, для глаз оставалась
Роксолана закивала, давая понять Зейнаб, что догадалась о хитрости. Для начала она чуть тронула занавеску носилок, образовывая щель. Шагавший рядом евнух тревожно покосился на эту щелочку, но, заметив простой черный плат, успокоился. В том, что наружу выглядывала эта черная ворона-служанка не было ничего страшного, главное, чтобы не кадина.
Так они добрались до рынка рабов. Все время Роксолана с трудом сдерживалась, чтобы не засыпать Зейнаб вопросами или восклицаниями. Она впитывала впечатления, как сухой песок воду, прятала их внутри, стараясь запомнить как можно больше, чтобы потом расспросить подробней. Все же Роксолане не исполнилось и семнадцати, самое время веселиться, кокетничать, любить, а не страдать в страхе за свою жизнь и жизнь детей.
Но сейчас Роксолану занимало другое: ей очень хотелось найти не просто толковую, а ученую служанку. Еще когда собирались, Зейнаб почти обиженно поинтересовалась:
– Какую служанку желаете найти вы, госпожа? Чем вас не устраивают Фатима и Гюль?
Роксолана заговорщически улыбнулась:
– Ты всегда говорила мне «Хуррем», Зейнаб. Почему изменила обращение?
– Потому что вы изменились, госпожа.
– Чем? Тем, что покупаю еще слуг? Гюль тяжело справляться с Мехмедом, к тому же еще родится маленький, к тому же Хуррем Султан, названной Повелителем Хасеки, положено куда больше слуг. К чему отказываться? А рабыня мне нужна особая. Вы с Фатимой прекрасные советчицы, я без вас не выжила бы, но даже вы не можете знать все.
Зейнаб, начавшая расплываться в улыбке, снова поджала губы:
– Чего же мы не знаем, госпожа?
– Прекрати меня звать так, когда никого рядом нет! Да и я не все знаю, например, я немного говорю по-итальянски, выучила в Кафе, но только немного.
– К чему это вам?! – Старухи ахнули уже в один голос. Гюль пока просто прислушивалась.
– Ибрагим готов отвратить Повелителя от меня. Он умней, сильнее и знает много больше, чем я. Ибрагим-пашу много учили, меня меньше. Я должна научиться сама.
– Вах, госпожа! Да тому ли нужно учиться женщине? Вам достаточно быть приятной Повелителю на ложе.
– Э, нет… Вот в этом ты не права. Если буду просто приятной на ложе, то останусь только наложницей.
– Вы уже Хасеки.
– Потому что горяча в постели?
Старухи задумались, эта юная женщина права, есть и погорячей, и красивей, а Хуррем взяла другим – своим умением поговорить с Повелителем, а не только ублажать его.
– Но вы же не можете выучить все, что знает Ибрагим-паша.
– А мне и не нужно. Мне вообще почти
– Как это?
– О чем ведут беседы Повелитель и валиде, можете сказать?
– Вы хотите, чтобы мы подслушали? Это слишком опасно.
– Нет, мне просто нужно знать, о чем они говорят, а не что именно.
– Тут и без подслушивания ясно – о делах в гареме. Не Повелителю же заниматься этими делами, распоряжаться наложницами и слугами, подсчитывать расходы?
– Конечно, этим занимается валиде. Ни влезать в эти дела, ни мешать валиде я не собираюсь. К тому же мне вовсе не хочется заниматься ссорами одалисок. А о чем беседует Повелитель с Ибрагим-пашой?
– Мало ли у мужчин разговоров? Та же охота…
– Правильно, Ибрагим-паша много знает, с ним интересно, к тому же они обсуждают дела империи. А я?
– Разве вы мало знаете и с вами не о чем говорить? Одни стихи чего стоят.
Женщины никак не могли понять, к чему клонит их подопечная.
– Стихами долго жить не будешь. Конечно, поэзия – это прекрасно, но когда-нибудь Повелителю просто надоест видеть во мне домашнего поэта. Он интересуется жизнью других стран и народов, мне это тоже интересно, я просто не представляю, как живут за стенами гарема.
– Вах! Да разве вы мало читаете?
– Этого мало, чтобы что-то узнать, недостаточно просто листать книги, книги написаны давно, да и не обо всем в них можно прочесть. Нужно беседовать с людьми, расспрашивать их. А чтобы беседовать, надо знать их язык.
Нет, Зейнаб и Фатиме совсем не понравилось то, что говорила Хуррем. Глупая она, что ли? Повелитель назвал ее Хасеки не столько за умные беседы, сколько за то, что родила сына. Нужно за это и держаться. Конечно, опасно жить в гареме, но другой-то жизни у нее все равно нет. При чем здесь жизнь в других странах? Глупости!
Но Хуррем стояла на своем:
– Мне нужны служанки, которых захватили в плен, такие, что родились и воспитывались в богатых семьях и многое знают.
– Да будут ли они работать?
– Для работы купим других. Зейнаб, нужно найти хотя бы одну женщину грамотную, умеющую читать, знающую о жизни в Европе. Лучше, если она будет образованна, но некрасива и не слишком молода.
Зейнаб задумалась. Да, если женщина некрасива, она не будет стоить дорого при всей образованности. Кому нужна образованная дурнушка? К тому же она ничего не будет уметь делать, ведь жившая в богатой семье сама небось привыкла к слугам.
Поняв, что требуется Хуррем, Зейнаб сама отправилась к торговцу живым товаром. Она могла выходить из дворца и возвращаться обратно свободно, а потому уже к вечеру сообщила, что есть две женщины, которые могут подойти Хуррем:
– Если госпожа прикажет, я приведу сюда обеих, вы выберете.
– Зачем приводить, мне разрешили посетить Бедестан самой.
– Что?! Это зачем?
– Зейнаб, я забыла, когда видела солнце просто над головой, а не сквозь решетку окна или сада. Забыла, как шумят люди на улицах, как вообще звучат людские голоса, а не шепот.