Врата бога. Ашшур в гневе. Часть третья
Шрифт:
– Да, это так. Но если я приму её предложение, то покину Дильмун не один… В начале я хотел отправить в Элам только жену вместе с дочерью, однако Аматтея наотрез отказалась меня оставлять одного. И теперь я в раздумьях, как мне поступить.
– Каждый из нас должен думать о близких. И прежде всего о своей семье. А ассирийцы тебя не простят. Милости от Великого царя ты не ожидай.
– Я
– Вот-вот. С тобой они расправятся тут же, как только ты попадёшь им в руки.
– Разумеется я не получу прощения, – согласился с дядей Набуэль. – Э-э-эх, уж прости, но это я тебя, дядя, втянул во все эти игры… Слишком уж опасные. И именно из-за меня тебе пришлось примкнуть к восстанию, поднятому Шамашем и его тестем, хотя по началу ты и не хотел впутываться в него, а значит я перед тобой особенно виноват. И что же, после всего что случилось, я тебя брошу на произвол судьбы? Оставлю на верную смерть? Ну-у, уж нет! Если и покидать остров и перебираться в Элам, то только с тобой. И со всеми твоими близкими. Будем держаться друг за друга.
– Князь, ну это понятно… Но мы же всех с собой не сможем забрать…
– Ну, почему?
– А остальные дильмунцы? Их же не одна тысяча! Как с ними-то быть?
– Вся вина на нас лежит! Точнее – лежит она только на мне, на мне одном… – поправился Красавчик. – И я думаю, что можно сделать так, чтобы остальные жители острова не пострадали…
– Что ты хочешь предложить?
– У меня созрел уже план, который я обдумывал все последние дни.
– Ну-у, поделись им.
– Вот, послушай… Если все так называемые зачинщики смуты, и участвовавшие в восстании, покинут Дильмун вместе со мной, и если мы вместо себя оставим кого-то, кто с нами никак не был прежде связан… И вот если этот кто-то обратится к новому губернатору Приморья о сдаче острова, то он вполне может выторговать у Бел-ибни прощение. И я думаю, что великан не отвергнет его предложение. Ведь Бел-ибни гораздо проще не захватывать остров силой, а принять его сдачу. Так мы ещё избегнем и ненужных жертв, и никому не нужного кровопролития.
На лбу Намтара прочертилась складка:
– Я никогда не держался за губернаторскую должность,
– Ну, а если всё-таки тот, кто поведёт с ним переговоры, поставит такое условие? Я уверен, что Бел-ибни его должен принять! Дядя, – Красавчик взглянул на Намтара, – подумай хорошенько о моём предложении. По моему это самое лучшее, что мы можем сейчас сделать с тобой. Наверное, нам стоит перебраться в Элам. Подумай об этом пожалуйста… И долго не тяни с ответом.
Намтар кивнул головой.
***
Эвтерпа была, как и Аматтея, золотоволосой и белокожей, и вообще, чем больше она взрослела, тем больше походила на мать. Сейчас она играла в своей кроватке с куклой, когда к ней подошёл Набуэль.
– Ну, иди к папе, моя красавица! – умилился князь.
Эвтерпа протянула ручонки, и князь её поднял и, прижав к груди, расцеловал.
– Ты во что играешь?
– Во-от, непонятливый, папка! – состроила озабоченную и от этого ещё более забавную гримаску девчушка. – Это же мой сынок! – и она протянула князю тряпичную куклу.
– А как его зовут?
– Его зовут Игишой.
– А почему Игишой?
– Ну, не знаю.
Кукла была большая и мягкая, и сшита она была из разноцветных тряпиц. У неё почему-то была совсем маленькая голова и не пропорционально большое тело.
Подошла Аматтея.
– Ты давно проснулась? – спросила она дочь.
– Ну, наверное, недавно.
– Есть хочешь?
– Хочу!
– Ну, тогда беги на кухню. Там завтрак для тебя уже приготовили.
Набуэль поцеловал дочь и опустил её на пол, и она тут же побежала на кухню.
Аматтея и Набуэль проводили её взглядом, затем лидийка приблизилась к князю и жарко его обняла.
– Ты ко мне не приходил уже целую неделю… Я соскучилась по тебе! Почему ты так подолгу не вспоминаешь обо мне?
– Прости, родная, – Красавчик поцеловал жену. – Всё занимают заботы. Хорошо, что ты пришла. У меня к тебе есть разговор…
Конец ознакомительного фрагмента.