Врата империи. Сага вольных городов
Шрифт:
Позади раздались бешеный рев и проклятия.
— Д'Алансон в самом деле жаждет заполучить мою голову, — прошептал Этьен. — Я слышал разговор этих ребят, пока крался рядом. Все дороги на несколько лиг от владений Алансона патрулируются такими же бандитами, так как эта собака — хозяин гостиницы — доложил герцогу, что я в этой части королевства.
Теперь тебя тоже будут преследовать. Я знаю Рено де Валенсу, капитана этой банды. Пока он жив, ты не будешь в безопасности, так как ему нужно уничтожить все свидетельства того, что это его головорезы убили Жискара де Клиссона. Вот
— Но почему ты поехал за мной? — спросила я. Он повернулся ко мне — бледная тень вместо лица в сумерках.
— Ты была не права, когда сказала, что между нами нет никаких долгов, — сказал он. — Я обязан тебе жизнью. Это из-за меня ты дралась и убила Тристана Пеллини и его воров. Почему ты ненавидишь меня? Ты вполне отомщена. Ты приняла Жискара де Клиссона как товарища. Разреши мне поехать на войну вместе с тобой.
— Как товарищу, не больше, — сказала я. — Запомни, я больше не женщина.
— Как брат по оружию, — согласился он. Я протянула руку, он — свою, наши пальцы сомкнулись.
— Опять мы поедем на одном коне, — засмеялся он и запел веселую песенку старинных времен. — Едем скорее, пока те собаки не нашли сюда дорогу. Д'Алансон перекрыл дороги в Шартр, Париж и Орлеан, но нам принадлежит мир! Я думаю, нас ждут славные дела, приключения, войны и добыча! Вперед, в Италию! Да здравствуют храбрые искатели приключений!
Клинки для Франции
— Эй, парень, на что тебе меч? О, клянусь святым Дени, да это женщина! Женщина в шлеме и с мечом!
И разбойничьего вида верзила с черными усами и бородой резко остановился, изумленно глядя на меня. Нисколько не смутившись, я спокойно встретила его взгляд. Да, женщина, но ведь здесь безлюдное место — темный лес, унылая просека и никакого жилья поблизости. Но я не носила охотничьего костюма, камзола и испанских сапог — мне совершенно ни к чему попусту красоваться и пускать кому-либо пыль в глаза. Мои рыжие локоны украшал самый простой шлем, а на боку висел самый простой меч.
Я внимательно пригляделась к черноусому незнакомцу, с которым волею судьбы встретилась в лесу, и он мне даже немного понравился. Вид у него был довольно неплохой — лицо украшали глубокие шрамы, глаза смотрели настороженно и недоверчиво; шлем поблескивал золотой отделкой, так же как и доспехи, видневшиеся из-под плаща. Плащ, кстати, сам по себе был замечательным — из благородного кипрского бархата, с золотым шитьем. По всей видимости, обладатель роскошного плаща остановился здесь, чтобы вздремнуть под раскидистым деревом. Неподалеку стоял его конь, привязанный к толстой ветке и покрытый богатой попоной из красной кожи с золотыми шнурами. При виде этого прекрасного животного я печально вздохнула, потому что самой мне с рассвета пришлось брести пешком и ноги в длинных сапогах уже ныли и горели.
— Женщина! — все так же изумленно повторил черноусый. — А одета как мужчина! Послушай, девочка, сними-ка этот потрепанный плащ, у меня есть для тебя кое-что получше!
— Прочь с дороги, собака! — резко осадила я его. — Я тебе не дешевая потаскушка для твоих забав!
— А кто тогда? — спросил он, глядя на меня влюбленными глазами. Попросту говоря, он просто пожирал ими меня.
— Агнес де ля Фер, — ответила я. — Если ты здесь не чужеземец, то должен знать обо мне.
Он покачал головой, продолжая мысленно меня раздевать.
— Нет, я только что приехал сюда, а вообще-то я родом из Шалона. Но это неважно. Важно, что ты мне нравишься. Подойди-ка поближе ко мне, Агнес, и поцелуй меня.
— Болван! — во мне уже начала закипать ярость. — Неужели во Франции мне нужно перебить половину мужчин, чтобы научить остальных приличным манерам? Знаешь, я ношу эту одежду только как форму и инструмент моего ремесла, а не для того, чтобы привлекать внимание мужчин. Я пью, сражаюсь и живу, как мужчина…
— Но любить будешь, как женщина! — нетерпеливо воскликнул он и тут же прыгнул ко мне, как дикий зверь, пытаясь заключить меня в свои объятия, но тут же отскочил назад, получив хороший удар по губам. Тоненькая струйка крови потекла из рассеченной губы, красиво окрашивая его черную бороду.
— Мерзавка! — взревел он. — Да я тебя сейчас изуродую!
Он вновь протянул ко мне огромные ручищи, но в то же мгновение я выхватила свой меч, и он вдруг словно протрезвел, увидев, что я не шучу. Отпрянув назад, он тоже выхватил меч из-под плаща и замахнулся на меня.
Наши клинки встретились; раздался оглушительный звон, разбудивший эхо в тихом сонном лесу. С первого же удара я едва не убила своего противника, и его спасло лишь то, что ему частично удалось парировать мой удар. Острием меча я попала ему в челюсть, и кровь обильно полилась на латный воротник. Он завыл, как бешеная собака, но рана все же несколько остудила его пыл, и он, кажется, понял, что столкнулся отнюдь не с детской задачей.
Мой противник владел мечом не так уж плохо, но для меня не имели значения его успехи в фехтовании, — ведь я училась у лучшего во Франции мастера этого дела! Чернобородый был силен и опытен более не в честном бою, а в ином: он ловко использовал различные хитроумные и довольно подлые трюки, красноречиво свидетельствующие о том, что он нечестный человек. Скорее всего, он был наемником, убийцей, которому платили за его работу, и он продавал свой меч всякому, кто мог отсыпать ему за это достаточно денег.
Но я не была ребенком в этой игре, и с моей реакцией не мог тягаться ни один мужчина. Потерпев неудачу во всех своих уловках и увертках, чернобородый попытался одолеть меня простой и грубой силой, начав обрушивать на меня страшные удары. Но и из этого у него ничего не вышло, потому что хотя я и женщина, но обладаю упругой гибкостью пантеры, и мне удалось уклониться от всех его выпадов. Придя в неописуемую ярость, он рубился все сильнее, но наконец силы его начали иссякать, дыхание становилось все более прерывистым и затрудненным, и пена, полившаяся изо рта, смешалась с кровью на его бороде.