Врата миров. Дилогия
Шрифт:
Зорана уложили на кровать с колесиками и покатили по коридору.
— Я пойду с ним, — взвился Рахмани, как только Зорана попытались от него оторвать.
— Хорошо, хорошо, не возражаю… — рассеянно проворчал Ромашка, светя Ивачичу в глаза фонариком. — Он диабетом не страдает? Такое впечатление, что парень давно без сахара. Настенька, давайте во второй блок. Но учтите… — Ромашка повернулся к Ловцу. — Если не по нашей части, мы держать не сможем…
— У него внутри — уршад. Мне говорили, что ваши
— Именно этим мы сейчас и займемся, — невозмутимо ответил хирург. — Аркаша, давай перевернем… Ах, черт, он же у вас завшивел! Леночка, тащи сюда все антисептики, всю дезинфекцию, что найдешь.
— Поняла! — упорхнула Леночка.
Зоран Ивачич спал неровным, болезненным сном на железном столе. Когда над распростертым другом вспыхнули огненные болотные глаза, Рахмани попятился, столь жутко выглядела серая, раздувшаяся кожа Зорана. Помощницы лекаря принялись неловко раздевать героя. Первым желанием Саади было остановить это неслыханное оскорбление, но под выразительным взглядом Ромашки он смирился.
Очевидно, знахари северной твердыни позволяют посторонним незамужним женщинам касаться чужих мужей.
— Мы возьмем все анализы, какие сможем. Под вашу ответственность… — Ромашка горько вздохнул. — Если придется, взломаем рентгеновский кабинет. Однако до девяти утра лаборатория закрыта, так что… никаких результатов, понимаете? Я ничего не могу сказать. Все, что я могу сделать, — сбить ему температуру и поставить капельницу с… полезным раствором. Кажется, у него сильное обезвоживание.
— Нет, ему не нужен полезный раствор, — как можно более мягко возразил Ловец. — Если вы не можете найти уршадов, спрятавшихся в нем, признайтесь честно. Мы заберем его и уйдем.
— И куда… куда вы его понесете?
— Никуда. Мы его разрежем, вытащим последышей и сожжем.
— О боже! — схватилась за рот тоненькая Лена.
Но Ромашка отреагировал спокойнее:
— А что будет, если?..
— Если последыши родятся, они растворят его тело и сбегут. В следующих трех поколениях они убьют всех в этом городе. И погибнут сами. Так происходит всегда.
— Но… если они погибнут, откуда же возьмутся новые?
— Этого никто не знает. Новые не живут сами по себе. Они проявляются сразу или в скотине, или в человеке.
После этих слов стало слышно, как далеко в подвале скулит запертый пес Аркадия.
— Вы знали это и принесли эту гадость к нам на Землю? — отважилась Настя.
— Мы не позволим уршаду родиться, — заверил Ловец. — Послушайте… меня воспитали Слепые старцы. Вероятно, это самые мудрые люди на Хибре. Слепые старцы прочли на серой паутине, что знахари четвертой тверди избавят наш мир от убийц-уршадов.
— А здесь, стало быть, четвертая
— Вы поймите, мы — дежурная бригада… — Анатолий нервно взъерошил волосы. — Мы даже анализ крови толком взять не можем… Настя, давай-ка начнем с ванны, так работать невозможно.
— Уже готовлю!
— Молодец. Аркадий, посадим его. Голову держите. Вы нам можете немного помочь? — Взмокший хирург повернулся к Ловцу. — Кстати, меня зовут Толик.
— Рахмани. — Саади с чувством пожал протянутую руку.
Зорана избавили от одежды, окунули в воду, оттерли грязь. Показались гниющие царапины. Следы дубинок и кнутов. Рахмани сидел как на иголках, каждую песчинку ожидая, что сахарные личинки проснутся в теле друга. Но, убаюканный грязным воздухом или по какой-то иной причине, уршад спал.
— Я ничего не понимаю, — заявил Ромашка, выдернув из ушей черные трубочки. — По всем признакам, этот человек в коме. Склеры… кожные покровы… состояние слизистой…
Саади молился, прикрыв глаза. Под потолком медленно вращались лопасти, как у ветряной мельницы. Стеклянные шкафы со снадобьями позвякивали по углам. Нервно сопел водомер.
— Тоны сердца… нитевидный пульс… мышечный тонус… Лена, кати сюда ЭКГ… Аркаша, мы можем сейчас выдернуть узиста?.. Печень увеличена… интоксикация… однако желудок пустой… Обезвоживание… зрачки не реагируют… Настенька, приготовь противошоковое…
Откуда-то сверху прибежала заспанная женщина в белом комбинезоне и круглых стеклах на глазах. Стекла обрамляли золотые дужки. Сначала женщина принялась ругаться на коллег, но очень скоро любопытство в ней возобладало.
— Смотри, дом Саади, это серое стекло! — возбужденно выдохнул водомер, когда под руками у грозной колдуньи засверкал голубой глаз страшного зверя. — Смотри, дом Саади, живое серое стекло! Почти такое же, как ты находил во льдах!
Женщина намазала голый живот Ивачича какой-то клейкой дрянью и принялась тыкать его розовым валиком. Хирурги послушно замерли рядом.
Неожиданно Зоран застонал. Лекари яростно заспорили, указывая друг другу в голубой глаз. Там клубилось и мохнатилось нечто, похожее на грозовые облака.
— Сдается мне, дом Саади, что пора нам его выручать. — Два Мизинца готов был удариться в панику.
— Нет. Я верю этому… Толику. — Рахмани подумал, что потерять веру в лекаря Ромашку означает потерять веру навсегда. В таком случае следует самому зарезать Ивачича.
— Вы с ума сошли! — громко произнесла строгая ведьма, поблескивая стеклами. Светящийся глаз на ее гудящей машине погас.
— Тем не менее, — ровно ответил ей Ромашка.
— Но не закись азота… — обрывочно сопротивлялась женщина.