Врата Миров
Шрифт:
– Понял!
– Родька, подтягивайся сюда! Степа, осмотри! – Егор сначала связал эшрангу лапы, чтобы тот не смог бежать, и лишь затем вновь склонился над Русановым. – Потерпите, Андрей Игоревич!
Тот очнулся, застонал.
«Точно – ничего страшного!» – радостно подумал Егор.
Глава 9
Станция Н-болг…
Чей-то неприятный визгливый голос звучал так громко, что без труда проник в сознание.
– Ты меня
Мягкие шаги по полу. Сопение. И вдруг – спокойный ответ:
– Морфам неведомо сострадание, да? Очень жаль. Ты не понимаешь человеческих чувств!
– Зачем тебе этот хомо? Ответь. Я действительно ничего не понимаю. Ты словно сошла с ума!
– Он мне дорог… – ответ прозвучал тихо, подавленно. – Помоги, раз пришел!
– И не подумаю!
Вновь раздалось сопение.
Глеб с трудом приоткрыл глаза. В поле зрения попал высокий сводчатый потолок незнакомого помещения. Странный запах. Тусклый свет.
Сил едва хватило, чтобы взглянуть вокруг.
Он лежал на возвышении. Неподалеку, в кресле у стены, сидела девушка. Ее черты показались Глебу знакомыми, образ Татьяны медленно всплыл из глубин памяти и вдруг вспыхнул ярко, больно…
Танюша?!
Как могла она оказаться тут?!
Острое травматическое воспоминание внезапно стерло образ его первой любви.
Он услышал лязг сминаемого металла. Заново ощутил сокрушительный удар столкновения, увидел ослепительный, рванувшийся навстречу свет, хлынувший из пробоины в корпусе станции.
Несколько реальностей как будто наслаивались одна на другую.
В поле зрения появилась нечеткая, сгорбленная фигура человекоподобного существа.
– Мишель, ты должна все исправить!
– Нет! – холодно ответила девушка. Она сохраняла кажущуюся невозмутимость, а сама едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.
Странное существо, похожее на сгорбленного старика, повернулось. Одежды на нем не было, волны искажений змеились по телу.
– Он не выживет! Стасис законсервировал его, локально остановил время, но не излечил от ран, – морф заметил некоторые медицинские устройства, неприязненно усмехнулся. – Вижу, ты боролась. Перелила ему свою кровь? Не поможет.
«Происходящее нереально, – отрешенно подумал Глеб. – Мой корабль столкнулся со станцией. Плоть и металл сейчас смешаны воедино, но прихоть судьбы подарила мне последний проблеск сознания».
Умирающий рассудок соткал два образа: один теплый, все еще родной, близкий, но оставшийся в прошлом, затерявшийся в пространстве и времени, а второй – отвратительный, отталкивающий, чужой.
– Ну зачем тебе этот хомо?! – зло спросил морф.
– Он мне дорог. Ты не поймешь. Прошу, помоги! – Мишель все же не выдержала, ее подбородок дрогнул, на глаза навернулись слезы.
– И не подумаю! – визгливо повторил морф. – Ты вообще понимаешь, что наделала?! – он негодовал. –
– Вы и были ничтожествами! – резко ответила Мишель. – Кто вообще дал вам право играть в богов?! Решать, кому жить, а кому умирать?!
– Речь о хомо? Они нарушили договор! – прошипел морф.
– Покажи мне его!
– Он устный!
– Или придуманный ц’остами?! Мутанты тоже дышат воздухом, едят, бродят по палубам Н-болга! Разве не вы наплодили их?!
– Взаимные обвинения сейчас не имеют смысла! – насупился морф.
– Значит, не поможешь? Зачем же тогда пришел?!
– Передать тебе требование всех ц’остов! Если не исправишь ситуацию – пожалеешь! Я отключу аварийные источники энергии, питающие Н-болг, и тогда защита обитаемых палуб отключится! Ты поняла?!
Мишель упрямо поджала губы.
– Не посмеешь!
– Посмею!! Станция принадлежит нам! Несколько суток в холоде, на автономных запасах воздуха, ц’осты продержатся. Мы живучие. А вот хомо погибнут! Все!
– Если умрет хоть один человек – пожалеешь! – девушка яростно взглянула на морфа.
– Ты слышала наше требование! – сгорбленное существо развернулось, направилось к дверям отсека, на ходу теряя очертания человеческой фигуры. – Верни энергию, и мы подумаем, как помочь этому хомо, – прежде чем выйти, добавил морф.
Глеб равнодушно проводил его взглядом.
Он не верил в происходящее. Сознание меркло.
Звук шаркающих шагов истончился, с гулкой вибрацией закрылась дверь.
Когда он вновь пришел в себя, видение не исчезло.
Девушка задремала в кресле.
Ощущения граничили с помешательством. Черты Татьяны… Но не ее характер… – обрывки случайно услышанного разговора невольно дополняли образ.
Сил вновь хватило лишь на движение зрачков. Он медленно обвел взглядом помещение. Отсек. Но очень большой, просторный, с высоким потолком. Везде – следы декомпрессии. Со стен в некоторых местах сорвана облицовка, провисшие кабели и погнутые трубопроводы вырваны из креплений. В дальней стене зияет пробоина, ее перекрывает тусклое, едва заметное мерцание, через которое видны звезды и узкий серп планеты.
У стены массивным изваянием замер поврежденный бронескафандр, забрызганный бурыми пятнами засохшей крови.
Ощущения непомерной слабости и полной дезориентации таяли. Силы возвращались стремительно, необъяснимо.
Взгляд вернулся к девушке. Она уже не казалась призраком из прошлого, скорее – тем идеалом женщины, который Глеб хранил в душе, но так и не встретил в жизни.
Сердце билось все быстрее. Грудь тяжело вздымалась, дыхание участилось.
Она как будто почувствовала перемену в его состоянии, вздрогнула, стряхивая дрему.