Врата Птолемея
Шрифт:
А это означало, что мне придётся препоясать свои тощие воробьиные чресла и сменить облик.
Дверь кафе была закрыта, окна тоже. Из маленькой щелки под дверью сочился луч жёлтого света. Застонав от отчаяния, я обернулся извилистой струйкой дыма, которая устало просочилась в щель.
Тёплый, душный запах кофе, сигарет и жареного бекона. Кончик струйки заглянул под дверь, поднялся повыше и огляделся. Все казалось слегка размытым — после трансформации глаза у меня видели ещё хуже обычного, — однако же я разглядел Дженкинса. Он садился за дальний столик, где его ждал какой-то тёмный силуэт.
Струйка дыма проползла через комнату, держась у самого пола, осторожно петляя между ножек стульев и ног посетителей. Мне пришла в голову неприятная мысль;
Импульс вернулся — густо-оранжевый, с красными прожилками. Я мрачно смотрел, как он тускнеет. Значит, магия тут действительно присутствует, и магия неслабая.
37
Импульс выглядит как маленький сине-зелёный шарик, величиной примерно с лесной орех, видимый только на седьмом плане. Он, стремительно петляя, проносится по местности и наконец возвращается к пославшему. Его внешний вид по возвращении говорит об уровне встреченной магии: если шарик остался сине-зелёным, это означает, что все чисто; если он жёлтый — значит, присутствуют следы магии; оранжевый говорит о наличии мощных заклятий, а если я вижу, что шарик сделался красным или тёмно-фиолетовым, я вежливо извиняюсь и откланиваюсь.
И что мне теперь делать? Если я в страхе удеру из кафе, это ничем не поможет мне узнать о планах Дженкинса, а между тем для меня это единственный способ обеспечить себе отдых. Если тёмная фигура — действительно Хопкинс, я могу потом его выследить, вернуться к Мэндрейку — и на рассвете буду уже свободен. Как бы то ни было, чего бы это ни стоило, придётся остаться.
Ну ладно, как говорится, без труда и риска и стены Праги не строились [38] . Безмолвно извиваясь, струйка дыма пробиралась между столов, подползая все ближе и ближе к тому месту, где сидел Дженкинс. У предпоследнего столика я собрал свои силы в складке полиэтиленовой скатерти, потом осторожно выглянул наружу.
38
Правда, на самом деле строил их не совсем я. Отряды бесов, которых я согнал к себе на службу, трудились в поте лица, а я тем временем полеживал в гамаке на безопасном расстоянии, любуясь звездами.
Теперь тёмная фигура была видна мне лучше, хотя она по-прежнему сидела ко мне спиной. Вдобавок этот человек был одет в длинное пальто и широкополую шляпу, скрывавшую его лицо.
Дженкинс сделался восковым от напряжения.
— … А Лайм вернулся из Франции сегодня утром, — говорил он [39] . — Все они готовы. С нетерпением ждут сигнала.
Он опасливо кашлянул. Его собеседник не произнёс ни слова. От него исходила смутно знакомая магическая аура. Я порылся в своих затуманенных мозгах. Где я такое уже видел?
39
Лайм! Вот как его звали! Человек с рыбьим лицом, которого я видел в кофейне, был одним из участников заговора Лавлейса, имевшего место пять лет тому назад. Да, если он вдруг выполз из норы, значит, дело и впрямь наклевывается серьёзное!
За моим столом вдруг что-то мелькнуло. Дымок мгновенно свернулся, как мимоза, — но всё было в порядке. Мимо меня прошёл официант с двумя чашками кофе. Он брякнул их на стол перед Дженкинсом и тем, вторым, и удалился, фальшиво насвистывая.
Я снова принялся следить за соседним столиком. Дженкинс отхлебнул кофе. Он молчал.
За
Я смотрел, как эта рука взяла чашку, аккуратно подняла её со стола. Голова немного опустилась — неизвестный собирался отхлебнуть. Я увидел массивный лоб, орлиный нос, жесткую подстриженную бородку. И только тут — слишком поздно — вспомнил все.
Наёмник отхлебнул кофе. Я поспешно спрятался в тень.
Дело в том, что наёмника этого я знал. Наши пути пересекались дважды, оба раза мы с ним не сошлись во мнениях и сделали все, чтобы разрешить свои разногласия цивилизованными методами. Но как я ни пытался раздавить его статуей, разнести на куски Взрывом или, как в последнюю нашу встречу, попросту подпалить и спустить с горы, наёмник, судя по всему, не понес от того ни малейшего ущерба. Сам же он, со своей стороны, бывал неприятно близок к тому, чтобы убить меня с помощью различных серебряных предметов. И вот теперь, когда я слаб, как никогда, я снова встретился с ним! Это заставило меня призадуматься. Нет, не то чтобы я его боялся, разумеется нет. Назовем это лучше обоснованными опасениями.
На нём, как и всегда, были древние кожаные сапоги, потёртые и поношенные, от которых так и разило магией [40] . Быть может, они-то и подействовали на мой Импульс. Семимильные сапоги, способные преодолевать огромные расстояния в мгновение ока, — в самом деле большая редкость, а в сочетании с небывалой устойчивостью этого мужика и его ассасинской подготовкой они делали его чрезвычайно опасным врагом. Так что я был весьма рад, что могу спрятаться в складках скатерти.
40
В отличие от большинства ботинок моего хозяина, от которых просто разит.
Наёмник осушил свою чашку одним глотком [41] и снова опустил оплетенную шрамами руку на стол. Он заговорил:
— Значит, все они отобраны?
Да, все тот же знакомый голос: спокойный, неторопливый и глубокий, как океан.
— Да, сэр, — кивнул Дженкинс. — И их бесы тоже. Надеюсь, этого будет достаточно.
— Остальное обеспечит наш главный.
Ага! Вот и дошло до дела! «Главный»! Интересно, Хопкинс ли это или кто-то ещё? Голова у меня гудела от боли, и слушать было непросто. Лучше подобраться поближе… Дымок принялся потихоньку выползать из-под стола.
41
Хотя кофе, между прочим, был только что с огня. Ну и крепкий же малый!
Дженкинс отхлебнул ещё кофе.
— Должен ли я сделать что-то ещё, сэр?
— Пока нет. Фургоны я обеспечу сам.
— А как насчёт цепей и веревок?
— И с ними тоже разберусь. У меня имеется… опыт по этой части.
Цепи! Веревки! Фургоны! Если взять всё это вместе — что получится? Нет, понятия не имею.
Однако мне казалось, что дело тут нечисто. В возбуждении я подполз ещё чуть-чуть поближе.
— Ступайте домой, — сказал наёмник. — Вы неплохо потрудились. Я сейчас доложу обо всем мистеру Хопкинсу. Дело набирает обороты.
— А что, если мне потребуется с ним связаться? Он по-прежнему в «Амбассадоре»?
— Пока что да. Но не делайте этого без крайней необходимости. Не следует привлекать к себе внимание.
Струйка дыма под соседним столом готова была бы завязаться узлом от восторга, если бы её сущность не сделалась настолько неподатливой. «Амбассадор» — это наверняка отель или что-нибудь в этом духе. А это означает, что у меня есть адрес Хопкинса — именно то, что требовалось Мэндрейку! Свобода почти у меня в руках! Как уже было сказано, я, возможно, был не в лучшей форме, но, когда речь идёт о слежке, я ошибок не делаю!