Врата Птолемея

Страуд Джонатан

Она некоторое время смотрела на него, ничего не говоря.

Напряжение на лице волшебника сменилось озадаченностью и ошеломлением. Он медленно выдохнул и отчасти сел на стол, отчасти привалился к нему.

— Понятно… — сказал он. — Понятно…

Китти откашлялась.

— Сейчас я тебе все расскажу. Только сперва передай мне, пожалуйста, вон то зеркало.

— Я думаю, не стоит…

— Я лучше посмотрю своими глазами, — сухо сказала Китти, — чем предоставлю волю воображению. Так что давай побыстрее. У нас ещё много дел.

И никакие доводы её не переубедили.

— Ну в конце концов, — сказала она, помолчав, —

это почти то же самое, что было с Якобом после Чёрной Молотилки… А с ним было всё в порядке.

— Это верно.

Руки у волшебника устали. Он перехватил зеркало поудобнее.

— И волосы можно покрасить.

— Да.

— Ну а что касается всего остального — со временем я до этого вроде как дорасту.

— Да.

— Лет через пятьдесят.

— Это просто морщины, Китти. Просто морщины. У многих людей есть морщины. А потом, может быть, со временем они и пройдут.

— Ты думаешь?

— Да. Они уже не так страшно выглядят, как тогда, когда я тебя нашёл.

— В самом деле?

— Точно. А потом, взгляни на меня. Видишь, какие волдыри?

— Я как раз собиралась спросить, откуда это.

— Это от Морового Заклятия. Когда я добывал посох.

— А-а… Но знаешь, Натаниэль, больше всего меня нервирует слабость. Что, если я никогда не смогу?..

— Все ты сможешь. Вон как ты руками размахиваешь. Ещё пять минут назад ты этого не могла.

— В самом деле? Ага. Это хорошо. Ну да, вот теперь, когда ты это сказал, мне кажется, я и в самом деле стала немножко сильнее.

— Все ещё будет в порядке, вот увидишь.

— Просто это так трудно, — сказала она, — смотреть в зеркало и видеть… другое лицо. Видеть, что все так переменилось.

— Не все, — сказал он.

— Не все?

— Да. Твои глаза. Они совсем не изменились.

— А-а… — Она недоверчиво посмотрела в зеркало. — Ты думаешь?

— Ну, по крайней мере, они были нормальные, пока ты не начала щуриться. Можешь поверить мне на слово.

Натаниэль опустил зеркало, положил его на стол.

— Китти, — сказал он. — Мне надо сказать тебе одну вещь. Демоны вырвались в Лондон. После того как я отыскал тебя, я пытался привести в действие посох Глэдстоуна, но… — он вздохнул, — у меня ничего не получается. Дело не в заклинаниях. Теперь я знаю многое, чего не знал прежде. Я просто… У меня просто не хватает физических сил, чтобы подчинить его своей воле. А без посоха против Ноуды нам не выстоять.

— Натаниэль…

— Возможно, где-то ещё остались другие волшебники, живые и не одержимые. Я пока не искал. Но если мы даже сумеем собрать несколько союзников и привлечь на нашу сторону их джиннов, Ноуда всё равно слишком могуч. Посох был нашей единственной надеждой.

— Это не так. — Китти подалась вперёд (да, Натаниэль сказал правду: она уже двигалась немного свободнее. Поначалу все её тело казалось ей неловким и нескладным, как будто она двигалась не в лад со своими костями и жилами). — Я ведь отправилась в Иное Место не просто интереса ради, — с достоинством сказала она. — У тебя есть посох, а я нашла Бартимеуса. Теперь всё, что требуется, — это совместить то и другое.

Она улыбнулась ему.

Волшебник растерянно потряс головой.

— То есть?

— А-а. Мы дошли до того, что тебе не понравится.

Бартимеус

32

Облако серы стянулось в хилый столб дыма, висящий в центре пентакля. Дым поднимался к потолку с мощью водички, журчащей в питьевом фонтанчике. В глубине столба

материализовались два робких жёлтых глаза. Они встревоженно заморгали.

Пожалуй, я передумал…

В противоположном пентакле стоял темноволосый юнец, тяжело опирающийся на посох. Посох я узнал сразу. Трудно было бы не узнать: аура талисмана заливала мой круг с интенсивностью вспышки на Солнце. Моя сущность испуганно съежилась.

Плохо дело. Я слишком слаб. Не надо было соглашаться.

Заметьте себе, волшебник, судя по всему, был того же мнения. Лицо его имело восхитительный цвет снятого молока.

Он выпрямился, насколько мог, и постарался напустить на себя внушительный вид.

— Привет, Бартимеус.

— Привет, Натаниэль [93] .

Он откашливался, смотрел в пол, чесал в затылке, что-то мурлыкал себе под нос — короче, делал все, лишь бы не смотреть мне в глаза, как подобает мужчине. Хотя вообще-то и я был не лучше. Вместо того чтобы грозно вздыматься, столб дыма все норовил заплестись в какие-то причудливые косички. Наверное, если бы нас оставили в покое, я бы в конце концов связал из себя приличный кардиган или ещё что-нибудь, но после того, как мы несколько секунд этак потянули резину, нас грубо прервали.

93

Мы оба постарались, чтобы это прозвучало резко, чётко, уверенно. Не то чтобы нам это удалось. Его голос отличался писклявостью, изначально свойственной летучим мышам и свисткам для собак, мой же дребезжал, как у дряхлой старой перечницы, которая просит себе к чаю сэндвич с огурцом.

— Ну, давайте, чего вы ждёте?!

Угадать, кто это, было несложно. Волшебник и дым нервно заворочались в своих кругах, кашляя и бормоча. Оба имели вид оскорбленный и расстроенный.

— Знаю, знаю, — сказала Китти. — Я вам обоим совсем не завидую. Но сделать это надо. Нельзя терять время.

Надо сказать, она выглядела куда живей и энергичней, чем я ожидал. Нет, конечно, она сделалась довольно хрупкой, волосы у неё поседели, кожа постарела и пошла морщинами, и тем не менее Китти была далеко не так плоха, как Птолемей. И глаза у неё остались блестящие, как у пташки, — в них отражался свет того, что они видели. Я смотрел на неё со смесью благоговения и сострадания.

— Не надо нас понукать, — сказал я. — Сейчас приступим.

— Вот-вот, — согласился Натаниэль. — В таком деле спешить не годится.

— Тебе-то откуда знать! — фыркнула она. — Что же вас удерживает?

— Ну, — затянул он, — дело в том, что…

— Лично я, — начал я со спокойным достоинством, — соглашался на это предложение, исходя из того, что предоставленное мне тело будет в приличной физической форме. А теперь, глядя на него, я в этом сомневаюсь.

Волшебник воззрился на меня исподлобья.

— И что ты этим хочешь сказать?

— Не станешь же ты покупать лошадь, не оглядев её? Я должен провести осмотр. Покажи-ка зубы!

— Пшел ты!

— Прошу прощения, — сказал я, — он никуда не годится. Он же еле на ногах держится! Кожа обожжена Моровым Заклятием. Плечо кровит. И вообще, держу пари, у него глисты!

Девушка нахмурилась.

— Что там с плечом? Где?

Натаниэль махнул рукой — и поморщился.

— Да ничего. Это не проблема.

— Почему ты мне не сказал?

— Потому что! — рявкнул он. — Потому что, как ты сама всё время твердишь, у нас нет времени.