Врата Птолемея
Шрифт:
Мэндрейк кашлянул.
— Да, подробности тоже. Спасибо. Но вообще-то меня интересовали не столько подробности — мне, скорее, было вроде как любопытно: зачем?
Он сунул руки в карманы.
— Не знаю зачем, — сказала Китти. — Правда не знаю.
— Наденьте пальто, — сказал он. — Промокнете.
— А вам не всё равно?
Но пальто она всё-таки надела.
Мэндрейк смотрел, как девушка путается в рукавах. Когда она наконец управилась с пуговицами, он снова откашлялся.
— Ну, что бы вами ни двигало, — начал он, — полагаю,
— Не надо, — сказала Китти. — Не надо. Я не хочу этого слышать. От вас — не хочу.
Он нахмурился.
— Но…
— Я это сделала не подумав, и, если уж хотите знать всю правду, я об этом с тех пор всё время жалела — жалела каждый раз, как видела на улицах ваши жуткие лживые листовки или проходила мимо подмостков, на которых нанятые вами актеры лгали по вашей указке. Так что не надо меня благодарить, мистер Мэндрейк.
Девушка передернула плечами: дождь все усиливался.
— Если уж вам непременно надо кого-нибудь поблагодарить, скажите спасибо Бартимеусу. Это ведь по его наущению я вас спасла.
Даже в темноте было видно, как он удивился. Весь напрягся, вытянулся, голос сделался неровным.
— По его наущению? Извините, но в это мне поверить трудно.
— Почему? Потому что он демон? Ну да, знаю. Это все ни в какие ворота не лезет. Но именно он объяснил мне, как остановить голема, именно он окликнул меня, когда я уже была готова сбежать. Если бы не он, вас бы уже не было в живых. Но пусть это вас не тревожит. Ведь он всего лишь раб!
Некоторое время волшебник молчал. Потом сказал:
— Я как раз собирался спросить вас о Бартимеусе. Почему-то он к вам неравнодушен. С чего бы это?
Китти расхохоталась от души.
— Неравнодушен? Он? Вот уж нет!
— Нет? Тогда отчего же он сказал мне, что вы погибли? Он сказал, что вас убил голем. Оттого я, собственно, и не разыскивал вас все эти годы.
— Он так сказал? Я не знала…
Китти посмотрела вдаль, на чёрную реку.
— Ну, — сказала она, — возможно, потому, что я отнеслась к нему с уважением! Возможно, потому, что я не порабощала его, возможно, потому, что я не пыталась удерживать его на службе год за годом, без передышки, до тех пор, пока его сущность не истончилась до предела!
Тут Китти прикусила губу и взглянула на волшебника. Его глаза были скрыты полоской тени.
— А откуда, собственно, вам об этом известно? — очень тихо осведомился он. — Вы ведь не виделись с Бартимеусом все эти годы. Или виделись?
Китти подалась назад, к парапету. Волшебник шагнул к ней…
И тут в воздухе внезапно послышалось шипение. Капли дождя пузырились и испарялись над чем-то, что возникало над водой. Небольшой шар, розовый и блестящий. Послышалась музыка, словно где-то вдали заиграл оркестр. Мэндрейк отступил назад и выругался сквозь зубы.
В шаре появилось размытое круглое лицо, слегка искаженное помехами. И послышался голос, тоже слегка искаженный:
— Джон! Наконец-то я вас отыскал! Вы опаздываете!
Волшебник слегка поклонился.
— Квентин! Приношу свои извинения. Меня задержали.
— Не теряйте времени!
Лицо на миг перевело взгляд на Китти.
— И подружку вашу тоже привозите! Я вам оставлю лишнее местечко. У вас десять минут, Джон! Десять минут!
Шарик зашипел, растаял и исчез. Тёмный дождь снова беспрепятственно падал в Темзу. Китти с Мэндрейком уставились друг на друга.
— Похоже, — медленно произнёс волшебник, — что нам придётся отложить эту беседу на потом. Хотите сходить в театр, госпожа Джонс?
Китти поджала губы.
— Не особенно.
— Я тоже. — И он изящным жестом указал в сторону улицы: — Будем страдать вместе!
Бартимеус
Наш налет на отель «Амбассадор» был рассчитан с военной точностью и крайней тщательностью. Десятиминутная перебранка в телефонной будке — и план был готов.
Расставшись с нашим хозяином, мы стремительно пронеслись через Лондон в обличье скворцов. Промелькнули над парком, где я столь недавно пережил своё неприятное приключение. Хрустальный дворец, пагода, злополучное озеро — все угрюмо блестело в сумеречном свете. Большая часть иллюминации была выключена, обычной толпы гуляющих было не видно, хотя небольшие группки простолюдинов с непонятной целью слонялись там и сям по газонам. Я увидел полицейское оцепление, спешащих бесов, необычно бурную деятельность… а потом мы очутились над кварталом Сент-Джеймс и начали кругами спускаться к отелю.
Отель был весьма фешенебельный: элегантное здание серого камня, окруженное посольствами и клубами; заведение одновременно утонченное и ненавязчивое, где иностранные дипломаты и прочие тузы могли как следует тряхнуть мошной. Непохоже было, что тут обрадуются вторжению пяти разношерстных джиннов, тем более таких мерзких, как Ходж. Мы увидели наговоры, мерцающие в окнах, и решётку мелких узлов над пожарным входом. Привратник, великолепный в своей ядовито-зелёной ливрее, обладал острым прищуром человека, который носит линзы. Тут требовалась осмотрительность. Просто взять и войти не получится.
Телефонная будка стояла прямо напротив входа в отель. Пять скворцов один за другим залетели за неё — и пять крыс одна за другой запрыгнули в будку сквозь дыру в задней стенке. Мвамба хвостом кое-как размела окурки, и наше торжественное заседание открылось.
— Итак, мои храбрые воины, — энергично начал я, — я предлагаю следующее…
Одноглазая крыса протестующе вскинула лапку.
— Минуточку, Бартимеус! А с чего это ты взял, что именно ты у нас главный?
— Тебе огласить весь список моих дарований? Не забывай, нам сегодня ещё Хопкинса ловить!