Врата учености
Шрифт:
– Питаться я понимаю, а урожай какой собирать станешь? Сажать уже обучился, окучивать?
– Так зачем в затылке чесать на манер барана? – он ухмыльнулся. – Мы с матерью расспросили немцев, то бишь голландцев. Там давно выращивают. Наши москвичи жрать не хочут, а при желании найти подходящего человека совсем не труд.
Похоже, меня в очередной раз макнули мордой в грязь. Причем он даже, скорее всего, не понял этого. Я же в его представлении не всезнайка, просто где-то у иностранцев набрался мудрости по части малоизвестного продукта. Сам не сажал и не собирал. Значит, что? Правильно! Расспросить занимающегося этим профессионально.
И ведь когда дело касается какого самовара, я не стараюсь специалиста обучать, что означает лудить оловом. А тут раскомандовался. Опытные участки. Здесь на таком расстоянии, там на другом, в третьем месте с проросшими глазками отдельно. Сравнивать типа. Без меня уже научились. Хотя… Одно другому ведь нисколько не мешает. Может, и будет прок. Висит же в мозгу застрявшая мысль об удобрениях соломой и торфом. Проверить. Рост урожайности – дело в высшей степени нужное.
В учебнике про средние века было про трехполье в Англии и выгул там овец. Якобы от их навоза польза. Тоже выяснить. Вдруг и без меня в курсе, и нечего начинать. А нет – так не проблема обсудить. Деревеньку мне надо. Под опыты. Только сам же там сидеть не стану, а поручить кому?
– Расспросили его обстоятельно, – продолжал Андрюха под мои раздумья. – В Московской губернии у ржи урожай сам-два с половиной, в хорошие годы до трех, а картопля по весу раз в десять больше дает! Ежели выйдет, большие капиталы можно набрать, особливо в недород, – он осекся.
– Ты договаривай, – ласково предлагаю.
– Мы с маманей посоветовались да землицы у Москвы прикупили под овощ. Да и возле Петербурга не мешает, – закончил он без особого смущения. – Ну а че, картопля сытная, и никто всерьез ею не занимался.
– Так не покупают, – отрезал Керим.
– У Михаила Васильевича все возьмут, – убежденно заявил Андрюха. – Он когда ошибался? Только глянет – и новое, всем нужное, придумает.
Это огромное преувеличение. Простой народ по большей части и не подозревает о моих изобретениях. Ни самовар, ни перья для ручек его не интересуют и ни капли не волнуют. Оспопрививание доберется до какой-нибудь Твери лет через десять. Хотя, по мне, и это достижение. В той реальности добрый век понадобился, если не больше. И полностью искоренили болезнь едва не после революции. А картошка вещь крайне полезная и обладает большой энергетической емкостью и калорийностью. Уж точно польза от нее немалая. Колорадские жуки пока в Колорадо, и портить продукт некому.
Правда, преодолеть старые привычки будет непросто. Но мой рецепт универсален. Внедрять сверху. Не приказами – наглядным примером. Пусть богатые покупают, а бедные смотрят и завидуют. Рано или поздно оно все пойдет ниже, в более широкие слои населения. Как станет чай дешевле, за самоварами непременно выстроится огромная очередь. А появится много грамотных – и перья понадобятся обязательно.
Будут еще плохие года. Трахнет голодуха всерьез, и увидят, что от картошки никто не думает помирать, – так сами начнут разводить. И отправка на Север замечательная идея. Андрюхе большой и жирный плюс. Надо было самому сообразить. Почвы бедные, самое место для выращивания. А заставлять насильно – пусть цари этими глупостями занимаются. Человек свою выгоду быстро распознает и отказываться от комфорта категорически не желает.
– И здесь, – заявил Андрюха
– Пусть, – сказал своему уже не мусульманину Геннадию. – Он же хитрый, а не сквалыга. Вишь, с родичами моими поделился. Я еще отпишу, однако понимать надо – север всегда плохо жил. Хлеб чуть не весь привозной. А тут на малом участке урожай большой выйдет. Зерно для себя и на продажу, дополнительное, питание для людей, и скоту пойдет на подкормку. Не едал ты мяса коров, на рыбе выращенных. Без привычки недолго и облеваться. Даже мерзлый картофель свиньям на пищу подойдет. Из него можно что угодно сделать. Хоть в хлеб добавлять. Все лучше всякой лебеды, чтобы брюхо набить. И приятнее на вкус.
– Я так и излагал, – подтвердил Андрюха.
Ну еще бы. От меня и слышал. Не в первый раз соловьем заливаюсь. В иных случаях начинаю будто по написанному трещать. Надо бы перестать вещать при каждом удобном случае. Скоро кривиться начнут от повторений. Все хорошо в меру.
– Они согласились попробовать. Семейство то есть ваше.
– Ну, раз все хорошо, – вклинился обрадованный Керим, принимаясь разливать из бутылки по кружкам, – по этому поводу не мешает выпить. Мне теперь можно.
– А то ты раньше не употреблял.
– Так то раньше, а то сейчас! – он нагло ухмыльнулся. – Не по-русски будет оставить последнюю недопитой.
– А помимо моих родичей как дела в Москве? – спросил я слегка разомлевшего Андрюху. Основную сложность он спихнул, теперь можно и расслабиться.
– А! – резко распрямился он. – Совсем забыл, – и пихает вбок сумку. Звук какой-то металлический. – Еле донес. Тут Демид и Козьма не полностью рассчитались.
Я кивнул. Сразу никому из моих компаньонов пятилетнего заработка не поднять, чтобы вернуть. Заранее знал. А не зверь я. Дал возможность по частям и под малый процент. Иной раз лучше меньше, да стабильно, чем сразу – и куча недовольных, готовых подождать с кистенем в темном переулке. Но вот теперь не мешает и резко напомнить о слове, честь по чести даденном.
– В Петербурх перебираться не хочут. Значит, от них и остальных положенное, кроме Павла.
С ним у меня отдельный договор. Пусть пашет самостоятельно, но под моим приглядом.
– Добрых четыреста рублев без малого привез.
– Ну ничего себе позабыл, – присвистнул Керим. – Такие деньжищи.
– Все отдельно собрано, проверено, – солидно заверил Андрюха, – и под запись. Но главное, – он расплылся в довольной улыбке, – все сделал как сказано. Людишек сманил. Опытных, умелых и готовых рискнуть.
– Тебе сказано?
– Мамаше, – сразу согласился он. – Али мы не одна семья? Вместе покумекали, с кем говорить да чего предложить. Вы же разрешили, если действительно подходящее нечто от себя добавить….
– Так и было, – подтвердил я. И Акулине Ивановне накинуть, коли специалиста задешево откопает. Только непьющего и действительно соображающего в своем ремесле.
– Вот! Слово Михаил Васильевич сказал – она и расстаралась.
Все же мать, а не он. Только ветер делает.
– Выходит, так, – принялся загибать пальцы Андрюха. – Пятеро из Спасских школ, один другого краше. Не на морду, по сообразительности.