Врата
Шрифт:
Я сказал: «Луиза хочет вылететь в рейс с премией за опасность. Я думаю, она хочет, чтобы я... чтобы мы летели с ней».
— Да?
— Как ты? Дэйн что-нибудь говорил тебе?
— Нет. Я не видела Дэйна... не знаю сколько. Он улетел сегодня утром на одноместном.
— Даже без прощальной вечеринки? — Я был удивлен. Она поджала губы.
Девочка крикнула: «Эй, мистер! Ловите!» Она бросила мяч, и он полетел, как воздушный шар к причальной мачте, медленно, но все равно я его упустил. Мозг мой был занят чем-то другим. Не сосредоточиваясь, я бросил мяч обратно.
Минуту
— Да. — Мой мозг продолжал работать.
Она примирительно сказала: «У нас было нелегкое время, Боб. Не хочу быть раздражительной с тобой. Я... я кое-что принесла тебе».
Я оглянулся, она взяла мою руку и что-то положила в нее.
Это был браслет побывавшего в полете, хичи-металл, не менее пятисот долларов. Я не мог позволить себе купить такой. Я смотрел на него, стараясь придумать, как ответить.
— Боб?
— Что?
Голос ее звучал раздраженно. «Полагается говорить спасибо».
— Полагается правдиво отвечать на вопросы. Не говорить, что не видела Дэйна Мечникова, если провела с ним всю ночь.
Она вспыхнула. «Ты шпионил за мной!»
— Ты солгала мне.
— Боб! Я тебе не принадлежу. Дэйн человек и друг.
— Друг! — рявкнул я. Мечников все что угодно, только не друг кому-нибудь. От одной мысли, что Клара была с ним, все у меня в паху переворачивалось. Мне это ощущение не понравилось, потому что я не смог определить его. Это не гнев, даже не ревность. Какой-то компонент этого чувства оставался неприлично закрытым. Я сказал, понимая, что это нелогично, слыша, что почти вою:
— Я тебя с ним познакомил!
— Это не дает тебе права обладания! Ну, хорошо, — ответила Клара, — может, я и была с ним в постели несколько раз. Это не меняет моих чувств к тебе.
— Это меняет мое чувство к тебе, Клара.
Она недоуменно смотрела на меня. «И ты смеешь это говорить! Пришел сюда, пропахнув сексом с какой-то дешевой шлюхой!»
Она застала меня врасплох. «В этом нет ничего дешевого. Просто утешение человека, которому больно».
Она рассмеялась. Смех ее звучал неприятно. За ним слышался гнев. «Луиза Форхенд? Она и сюда пролезла».
Маленькая девочка держала мяч и смотрела на нас. Я видел, что она испугана. Я сказал, стараясь сдержать гнев: «Клара, я не позволю тебе делать из меня дурака».
— Ага! — сказала она с отвращением и повернулась, чтобы уйти. Я протянул к ней руку, она всхлипнула и изо всех сил ударила меня. Удар пришелся в плечо.
Это была ошибка.
Это всегда ошибка. Дело не в рационализации или оправдании, дело в сигнале. Неверный сигнал. Волки не убивают друг друга, потому что младший и более слабый сдается. Он ложится на спину, подставляет горло и машет лапами, показывая, что он побежден. Если бы не это, волков бы вообще не осталось. Почему-то мужчины обычно не убивают женщин и не забивают их насмерть. Не могут. Как бы сильно ему ни хотелось ударить ее, внутренние механизмы сдерживают. Но если женщина допустит ошибку, подав сигнал, ударив первой...
Я ударил ее изо всех сил пять раз — по лицу, по груди, по животу. Она с
Наконец я услышал слабый далекий плач.
Оглянулся и увидел девочку, Вэтти. Она смотрела на меня с широко раскрытым ртом, по ее широким, пурпурно-черным щекам катились слезы. Я шевельнулся, чтобы подойти к ней и успокоить. Она закричала и побежала за подпорки виноградника.
Я снова повернулся к Кларе, которая садилась, не глядя на меня, закрывая рукой рот. Она отняла руку и посмотрела на что-то — зуб.
Я ничего не сказал. Не знал, что сказать, и, по правде говоря, ни о чем не думал. Повернулся и ушел.
Не помню, что я делал следующие несколько часов.
Не спал, хотя физически был крайне истощен. Некоторое время просидел в своей комнате. Потом опять вышел. Помню, с кем-то говорил: кажется, это был турист с Венеры. Рассказал ему, как удивительно интересно и возбуждающе быть старателем. Что-то ел в столовой. И все время думал: я хотел убить Клару. Во мне накопилось столько ярости, и я даже не подозревал об этом, пока она не спустила курок.
Не знаю, простит ли она меня когда-нибудь. Не был уверен в этом и даже не был уверен, что хочу этого. Не мог представить себе, чтобы мы снова стали любовниками. Но наконец я понял, что хочу извиниться.
Но ее в ее квартире не было. Не было никого, кроме молодой полной чернокожей женщиной, с трагическим выражением лица медленно разбиравшей вещи. Когда я спросил о Кларе, она начала плакать. «Она улетела», — всхлипывала женщина.
— Улетела?
— О, она выглядела ужасно. Кто-то, должно быть, сильно избил ее! Она привела Вэтти и сказала, что больше не может о ней заботиться. Отдала мне всю свою одежду... но что я буду делать с Вэтти, когда работаю?
— Куда улетела?
Женщина подняла голову. «Назад на Венеру. На корабле. Он вылетел час назад».
Больше я ни с кем не разговаривал. Кое-как умудрился уснуть один в своей постели.
Встав, собрал все свое имущество: одежду, голодиски, шахматы, ручные часы. Браслет хичи, который подарила мне Клара. Пошел и все продал. Снял все оставшееся со счета, всего набралось четырнадцать сотен долларов с небольшим. Я пошел в казино и все деньги поставил в рулетке на номер 31.
Медленно вертелся большой шар: зеленый цвет, ноль.
Я пошел в контроль полетов и записался на первый же вылетающий одноместный корабль. Спустя двадцать четыре часа я был в космосе.
Глава 23
Что вы на самом деле испытываете к Дэйну, Боб?
— Что я могу к нему испытывать? Он соблазнил мою девушку.
— Старомодный способ выражения, Боб. И ведь это произошло очень давно.
— Конечно. — Мне приходит в голову, что Зигфрид поступает нечестно. Он устанавливает правила игры, но не играет по ним. Я возмущенно говорю: