Врата
Шрифт:
В награду со смертью отца исчезнут все преграды между ней и сыном. По велению судьбы они сойдутся.
Семели наблюдала за передней дверью. Когда же старик выйдет? Вообще выйдет ли?.. Может быть, долго придется ждать.
Послышались голоса. Хорошо, что ушки у аллигатора на макушке, прямо над глазами, иначе не расслышала бы. Дьявол всплеснул хвостом, развернулся по направлению к голосам, и...
Семели заморгала, вытаращив собственные, а не Дьяволовы глаза. Вот они: старик в неслыханно жуткой гавайской рубашке сидит вместе с сыном в переднем дворе у соседки. Замечательно, даже не верится.
Она
Когда Дьявол вцепится в старика, хватки зубов ничто не ослабит. По ее приказу он уволочет его на дно пруда. В узком туннеле не пройти с добычей, поэтому можно позволить Дьяволу перекусить под водой перед обратной дорогой в лагуну.
В противоположном конце пруда они снова выглянули. Да... вон они, выпивают, беседуют... если чуть правей повернуться, можно выстрелить прямо в старого пьяницу. Нырнем, чтобы мощный хвост вынес Дьявола из воды на землю. Старик не поймет, кто нанес удар. А Семели наконец доделает дело, которое другой ночью должны были сделать Люк с Дьяволом.
11
Том смотрел на закат. Они с Аней часто сидели, смотрели. Не каждый вечер, но все-таки это стало традицией. Он был в своей любимой рубашке с изображением извержения Мауна-Лоа [36] на спине, откуда на грудь вытекал поток ярко-оранжевой лавы. Аня, как всегда, потягивала вино. Он принес несколько бутылок пива. Нередко захватывал металлический шейкер для коктейлей, ставил в ведерко со льдом, однако запасы «Сапфира» существенно сократились. Может быть, Джек приложился?
36
Мауна-Лоа — действующий вулкан на Гавайях.
Джек позвонил брату, сообщил, что папа очнулся, потом передал ему трубку. Старший сын силился изобразить непомерную радость, хотя разговаривал отсутствующим тоном. Заверил, что у него все прекрасно, но Том-старший почувствовал, что его что-то тревожит.
Неужели оба сына что-то скрывают?
Джек тоже пошел смотреть на закат; Тому стало известно, что и вчера вечером он сидел с Аней.
Кажется, в самом деле друг с другом поладили. Том почувствовал легкий укол... чего?.. Ревности? Просто смех. Ему нравится Аня, он ее любит — по-братски. Никакого сексуального влечения. Подруга, доверенное лицо, собутыльница. Можно поговорить, поделиться секретами. Она выслушивала его рассуждения, жалобы на своевольных детей, утешала, когда он рыдал, получив известие о смерти Кейт. Любые его сексуальные нужды, которые вроде бы возникают все реже,
Том включил приемник на батарейках, который всегда носил с собой, но вместо обычной тихой музыки из динамика раздался треск.
— Что за черт? — Проверил настройку — стоит на нужной волне. — Что случилось?
— Сменили диапазон, пока ты в больнице был, милый, — объяснила Аня.
— Быть не может!
— К сожалению, так. Сочувствую.
Он выключил приемник.
— Что в мире творится? Раньше я видел, как женщины передо мной в машинах подкрашивают ресницы, причесываются, глядя в зеркало заднего обзора, теперь мужчины с себя глаз не сводят, прихорашиваются. Господи помилуй, все катится к черту в кошелку.
— Угу, — подтвердил Джек, — причем на ней наверняка стоит фирменный знак «Фенди» или «Гуччи».
— Очень смешно. — Том ткнул пальцем в футболку сына. — На себя посмотри, «Хилфигер» во всю грудь. Продали тебе рубашку да еще превратили в ходячую рекламу своей продукции. Самим следовало бы приплачивать за то, что ты в ней ходишь.
— Так уж устроен мир, папа, — заключил Джек. — Все так делают.
— И поэтому это правильно? Ты-то сам с каких пор не хочешь от других отличаться?
— Долгая история, пап.
— Не сомневаюсь.
Что со мной, думал Том. Чего я ворчу, как сварливый старик?
Черт возьми, улыбнулся он про себя, я и есть сварливый старик. Впрочем, из ума не выжил, нет...
Анин пес залаял на воду, стоя на краю пруда. Ненормальная собачонка. Несколько секунд назад там была белая цапля, теперь улетела, видно испугалась. Ничего не видно, кроме тихой воды.
Тут раздались другие звуки. Все задребезжало, застучало вокруг. Самодельные безделушки — раскрашенные жестянки на палках среди эльфов с кошельками, кроликов и фламинго — тряслись, громыхали. Странно... ветра нет.
Пес лаял все громче, визгливее.
— Что это с ним? — спросил Том у Ани. — Он почти никогда не лает.
— Должно быть, чует что-то необычное, — объяснила она. — Ирвинг! Отойди оттуда и прекрати лай. У меня уже мигрень. Иди сюда...
Вода вдруг всплеснулась, и что-то огромное с ревом выскочило из пруда. Том выронил пиво, застыв на мгновение в шоке. Что за чертовщина? Сначала увидел широко распахнутые челюсти с кинжальными зубами, нежно-розовую оболочку пасти, дрожавший внутри длинный острый язык чуть темнее, потом разглядел чешуйчатые темно-зеленые лапы и толстый виляющий хвост позади.
Аллигатор, крупнее любого другого когда-либо виденного в крокодильих заповедниках, бежал прямо к ним.
Между ним и Томом стоял только Анин чихуахуа. Песик секунду держался на месте, потом с лаем бросился на аллигатора. Сокрушительные челюсти подцепили его и закрылись щелчком.
— Ирвинг! — крикнула Аня.
— Будь я проклят! — воскликнул Джек, вскакивая и хватаясь за поясницу.
Не замедляя бега, аллигатор сделал один конвульсивный глоток, пес исчез, как проглоченный пирожок.