Враждебная территория
Шрифт:
– А это не твое дело. Я буду носить эти черные полоски, пока виновные в его гибели не будут найдены и не понесут наказание.
Петр ухмыльнулся, но не грубо или специально, а скорее на автомате.
– Боюсь, что и всей твоей жизни не хватит дождаться этого. У аламахских всё расследование свелось к выяснению отношений с Терра-Новой.
– Соглашусь с Петром – вмешался синт. – Центральный Сектор так же обеспокоен странностями в расследовании нападения на «Горизонт» и гибели его экипажа вместе с Брайсом Хантером.
Уже возле выхода из каюты Айра остановилась, обернулась и с некой толикой грусти сказала:
– Лучше бы вместо обеспокоенности надавили на них, как следует!
– На данном этапе это невозможно, потому что все согласно Конвенции и протоколам – тут же пояснил на полном серьезе синт.
– А, вот, интересно, – внезапно «закинул удочку» Петр, косясь на покидающую мостик Айру, – не связан ли твой траур с перетряской в руководстве Сектором, а?
Айра резко остановилась. Петр улыбнулся. «И как я сразу не догадался! Гибель Джомара – печальное событие, но лишь прикрытие!». Она, не оборачиваясь бросила, что-то невразумительно и ускорила темп.
– Не соглашусь
«Ага-ага. Белые и пушистые. Не мы такие, но жизнь такая… Развели коррупцию в бабском болоте, а теперь у них, видите ли, траур». Вслух Петр ничего не сказал, но проводил Айру, косым взглядом. Она просто тихо и гордо покинула мостик, направившись к ангару. Петр снова отхлебнул из большой термо-кружки свой напиток. «Ну, что ж. А я, пожалуй, отправлюсь поковыряться в обломках». Он посмотрел на невозмутимо сидящего на прежнем месте Веска Хантера и, зачем-то подмигнув ему, отправился к выходу следом.
Догонять по коридору Айру он не хотел, оно само так вышло. Теперь же он плелся за ней с ее скоростью, думая о том, обогнать ли ему ее или и дальше делать вид, что он все еще скучает по старым добрым временам. «И, все таки, она прехорошенькая! Особенно сзади, когда идет и молчит!».
– Ты что-то хотел? – прервала она его приятную мысль своей через нейро-линк.
– От тебя ничего. Хочу слетать на КСП поизучать, потрогать – спокойно пояснил Петр.
– Туда уже вылетели дроны. Просто дождись их отчета… Этот синт Веск тут на борту не просто так. Он готовит доклад и собирает данные на всех, включая тебя и меня… Мой тебе совет по старой… хм… дружбе: не занимайся ребячеством.
– Спасибо за совет, но нет… Я собираюсь заняться тем, что люблю больше всего.
– Вот ты всегда был такой упрямый! Я ж тебе, как лучше, хочу! … Да пойми ты, сейчас на «Элеоне» мы ничего не решаем, а решают синты с Арктура!
– Оно и понятно. Все потому что вы уже нарешались и дорешались.
– Пошел ты!
Она ускорила шаг и вошла в лифт первой, специально закрыв дверь перед ним. В итоге Петру пришлось еще немного подождать, чтобы отправиться к ангару на нижнюю палубу.
Петр любил открытый космос. Именно тут он ощущал себя по настоящему свободным. А когда имелась еще и веская, как минимум для него самого, причина выйти туда, то грех было не воспользоваться. Его даже не смутил «всевидящий» Веск, который со скоростью квантового компьютера перегонял через себя огромные массивы разнообразной информации по делу, ради которого они сюда прибыли. По факту же, как они появились тут, кейса нарисовалось сразу 2, и одно непонятнее и загадочнее другого. Петр, например, был почти уверен, что они оба связаны, а, вот, синту Веску Хантеру, чтобы согласиться с этим, приходилось изучать и анализировать все, что было доступно на данный момент. И, однако же, Петр не питал к синтам того презрения, которым «болели» если не все, то многие, что на «Аламахе», что на «Элеоне», что на других крупных станциях-столицах Звездного Патруля. Возможно, это связано еще и с тем, что самого Петра, как и этих самых синтов, остальные офицеры недолюбливали. Было за что. Петр и сам знал за что. Он не считал нужным умалчивать то, что было на виду, даже если это касалось чего-то такого деликатного, как гибель главы Сектора со всем, ну или почти всем экипажем на крейсере «Горизонт». Петр уважал Джомара и прекрасно знал, какие подковерные игры велись за его спиной, о чем ни раз сообщал. Но особенностью почившего лидера была беззаветная любовь к странствиям. Один только его экипаж повидал столько всего, что хватило бы на целое поколение. Вот, поэтому и к «звоночкам» Петра Джомар так же прислушивался лишь в пол уха, искренне полагая, что его «хитро-сделанная» сестра сама все разрулит. Лицемерие же тот чуял за версту. Его бы и рады были задвинуть куда подальше, но звёздный майор 1-го класса Петр Удалых был хорошо известен даже за пределами Сектора, как весьма талантливый и опытный следопыт по части загадочных и заковыристых дел, в количестве которых на бескрайних просторах Альянса никогда не было недостатка. О чем он действительно сожалел, так это о том, что не смог разгадать в Тэрии Прокси коварной авантюристки, которая так изящно и тонко сплела узор непогрешимости Звездного Поиска. Правды ради Петр никогда в ту сторону и не заглядывал, считая сикеров ребятками не от мира сего. Теперь же, когда многое всплыло благодаря вмешательству Арктура, он даже больше зауважал бездушных синтов, в то время как весь «Элеон» проникся неким почти потусторонним, хоть и тщательно скрываемым отвращением к ним.
Картинка, представшая перед очищенным и детализированным электронным взором капитана крейсера, не производила никакого эффекта. Все это Петр видел уже и не раз. На лицо был классический пример разгерметизации одного из модулей станции с игнорированием ИИ возникшей проблемы. «Типичная диверсия. Осталось понять, кто, как и с какой целью». Найденные блоки с авто-записями развед-дрон прямо на его глазах тащил на корабль. Петр никогда не торопился погрузиться в цифры и записи самописцев. В них, по его мнению, скрывалась ложь, которая ждала своего часа, чтобы выйти наружу и сбить всех с пути. Звучала это дико и даже абсурдно, но Петр так не считал, и на то у него были веские причины, полученные многолетним опытом подобных расследований.
Тем временем он проплыл вдоль пустого выпотрошенного ангара, затем коридора-перехода и оказался сначала на мостике. Однако там было так много дронов-исследователей, что он не задержался, а поплыл дальше, минуя кают компанию и личные жилые блоки, по причине их звенящей пустоты. След от останков разбитых дронов охраны привел его прямиком в блок-изолятор для нарушителей и преступников. Внутренние двери были открыты, что указывало на то, что дроны-исследователи здесь уже побывали. Петра сразу привлекла эта локация своими многочисленными следами разрушений. По всюду виднелись отметины прошедшего боя. «Экипаж станции не сдался. Совсем молодые, а поди ты какие смелые… Эх! Жаль парней!
– Ну, хотя бы ответ на вопрос «как» у нас уже имеется – грустно произнес он самому себе.
Собственный черв-симбионт предложил не останавливаться на достигнутом и проверить еще раз ангар. Взрыв шаттла класса «Мотыль», прибывший с космопорта Парпланда, уж больно как-то не ложился на выводы, сделанные им от изучения перестрелки. Дело определённо переставало быть типичным и классическим.
Ангары новых станций или кораблей Петр не любил, потому что в них всегда было слишком мало следов. КСП «Парпланд» не стала исключением. Останки взорванного «Мотыля» говорили лишь об одном, что шаттл хотели грубо но гарантированно уничтожить. Многочисленные следы присутствия гексо-метило-пластида намекали именно на это. «Взрывчатка стопроцентного уничтожения. Дешево и надежно, но…». На этом «но» Петр и остановился. По опыту он знал прекрасно, когда собираются взрывать станцию через заминированный шаттл, то используют нейтронную взрывчатку. Это гарантировало максимальный урон не только кораблю, но и ближайшему окружению. Тут же на КСП все выглядело уж слишком неправдоподобно, слишком «на тоненького». «А если бы ИИ использовал другой док для швартовки в ангаре? Например вон тот, что ближе ко входу внутрь. Силы взрыва могло бы и не хватить для пробития внешней и внутренней броне-плит шлюзовой секции, а тогда и разгерметизации не случилось бы». Петр не поленился и дал работу своему ИИ просчитать уровень поражения, если бы шаттл находился ближе ко внутренним секциям. Тот быстро произвел расчеты и лишь подтвердил его догадку, дополнив только, что в таком случае в радиус поражения попал бы и сам мостик. Это было ясно и без уточнения со стороны ИИ. Стены внутри станции никогда не бронировались, как наружные. «Взрыв гексо-метило-пластида разгулялся бы на славу! Может именно в этом и была задумка!?». Петр снова погрузился в размышления, осматривая безынтересными глазами содержимое ангара. Внезапно его привлекло отсутствие каких либо даже самых маленьких обломков «Буревестника», на котором прибыла сюда сама вахтенная команда бывших курсантов. «Ну не выдуло же его разгерметизацией отсюда полностью!». Казалось очевидным, что все содержимое ангара должно было быть повреждено. Однако обломки говорили о том, что данный ангар в момент взрыва был пуст или почти пуст, кроме самого виновника «Мотыля». Звено «Стрижей» из-за их малых размеров Петр в расчет не брал. Да и брать там было нечего. Часть мелких частей все еще оставалась в разбитом ангаре, остальные же останки космолетов прямо сейчас активно вылавливали где-то снаружи дроны. Самым приятным из некоторых его предположений было то, что часть команды вырвалась и успела покинуть станцию до взрыва. Об этом красноречиво говорило отсутствие следов одного из членов команды среди найденных тел. При всем при этом Петра весьма расстроило то, что сигнал СОС о ЧП так и не был отправлен. У него почти сразу же возникли нехорошие мысли насчет связи недостающего тела и неотправленного сигнала.
Закончив с ангаром Петр запросил отчет о состоянии оборудования. И тут его ждал еще один очень неприятный сюрприз. Все системы и модули станции внезапно оказались в уничтоженном, сожжённом дотла состоянии. Словно некто проник внутрь, чтобы максимально повредить все внутренние системы станции. Нечто подобное могло быть при внешней атаке на КСП, но никак не при диверсии. Петр снова задумался. «Взорвать шаттл в ангаре с риском для себя, потратить уйму времени, чтобы вывести из строя все модули, перепрошить охранных дронов, чтобы они уничтожили экипаж!? Что за безумный план!?». Однако Петр знал, что безумные планы бывают только в нейро-операх. В реальной жизни безумность плана всегда соответствует банальному непониманию мотивов преступников, их изначального замысла и реализации.
Не удовлетворившись предварительным отчетом дронов Петр с грустью неспешно окинул взглядом посеченные и изогнутые взрывной волной и осколками стены ангара и поплыл к выходу. «Видимо придется дождаться остальных кусочков паззла! Не подведи, Айра!».
Возвращаться на мостик своего крейсера Петр не спешил. Он раздумывал над тем, что уже имелось у него на руках. Паровой душ хорошо помогал в этом деле. Маленькое замкнутое пространство как бы изолировало его от внешнего мира, ограждало от ненужных отвлечений. Кроме всего неплохо было бы и подкрепиться. Мысль о еде пришла, когда он вспомнил опустошенную столовую на КСП. Как и во всех других отсеках, содержимое было хаотично разбросанно, плавало в безвоздушном пространстве и частично выброшено в космос. Если бы там и пряталось что-то живое, оно непременно погибло бы. И тут он сам поймал себя на чём-то очень необычном. «Стоп-стоп! А разве это не наши дроны их открыли!? Ну конечно же нет! Дроны не стали бы нарушать герметичность, не обеспечив предварительно нужное давление в месте захода, чтобы не навредить содержимому!». Петр активировал нейро-обруч и вернулся к записям дронов. Действительно, те не использовали шлюзовые «пузыри» для проникновения в изолированные секции станции, потому что все внутренние двери были открыты, и вся станция оказалась полностью разгерметизированной. Теперь он снова вспомнил перестрелку в изоляторе. Там тоже отсек был открыт, и содержимое, в том числе и останки дронов, частично были выброшены наружу. «Ерунда какая-то! Зачем ИИ станции открыл все двери, вместо того, чтобы, наоборот, изолировать!? Без черного ящика ногу сломать можно!». Петр закончил умываться и направился в сторону кают-компании. Вопросы множились, а ответов не прибавлялось.